Арьер (Колыбельная для барабана) - [13]

Но кто бы ни был тот убийца, дело

Он доброе свершил.

Офелия.

Но кто ж убийца?

Полоний.

Нам не об этом думать нужно. Вряд ли

Нам стоит знать, как все произошло.

А жизнь сама, без нас, напишет повесть

Бесчеловечных и кровавых дел,

Случайных кар, негаданных убийств,

Смертей, в нужде подстроенных лукавством,

И, может быть, коварных козней, павших

На головы зачинщиков.

Гертруда.

И все же?

Полоний.

В убийстве этом все переплелось —

Позор, любовь, поруганная верность,

Амбиции и власть, и государство.

Прочь, женщины! Сейчас совет нам нужен

Не женского короткого ума,

Отравленного ревностью и страхом,

А двух мужчин, хранящих хладнокровье.

Идите страх свой заливать слезами.

Офелия и Гертруда уходят.

Ну, Клавдий, говори.

Клавдий.

Что говорить?

Полоний.

Ведь это ты решил родного брата

Убрать с дороги? Смелое решенье.

Сказать по чести, я не ожидал,

Что хватит у тебя на то сноровки.

Что ж, молодцом!

Клавдий.

Так это был не ты?

Я думал, ты не хочешь их истерик,

Слез горьких, причитаний, потому

И не признался сразу.

Полоний.

С чего бы вдруг

Мне признаваться в том, чего не делал?

Клавдий.

Не может быть! Уж не тебе ли

Так насолил усопший наш король,

Забрав жену, богатство, дочки честь…

Полоний.

То был не я.

Клавдий.

А кто? Ужель Гертруда?

Полоний.

Могла. Ведь влюблена в тебя, как кошка.

Клавдий.

Да, влюблена, и то давно не новость.

Но ведь в приданом у неё престол!

Полоний.

Немалый куш… Гертруда?.. Но она

Мерзавца Гамлета покойного

Любила, хоть было то давно.

Клавдий.

Считаешь ты, что тут любовь причиной?

Полоний.

Того ты не поймешь. Кто сам не любит,

Не может жертвы принести любви,

Пойти ради нее на преступленье,

Пусть это и безумство. Много

Я претерпел от крайностей любви.

Клавдий.

Тогда Офелия?

Полоний.

Нет, не она!

Она несчастна, да, но не коварна.

Я верю ей. Одна крупица зла

Все доброе проникнет подозреньем

И обесславит. Сохрани мне веру.

Клавдий.

Не так проста твоя Офелия.

А в ревности, обиде, сладострастьи

Нет ничего страшнее женщины.

Она — цветок, но с жалом скорпиона,

Офелия не чище, чем все мы.

Полоний.

Я знаю, грязь везде, однако роза

Цветет порой и над зловонной ямой,

Мешая аромат свой с мерзким смрадом.

Клавдий.

Уж если она роза — то с душком!

Полоний.

Ты можешь отличить вонь от парфюмов?

Уродство от красы? Добро от зла?

Благословение тебе, коль можешь!

Я не могу… Что будем теперь делать?

Ведь если чернь прознает про убийство,

Без смуты и войны не обойтись.

И Фортинбрас сейчас же тут как тут

Появится на северных границах.

А там и Гамлет — принц. Ведь Виттенберг,

К несчастью, ближе, чем Луна, и слухи

Дойдут туда быстрей, чем мертвый к гробу.

Клавдий.

Я предложенья слушаю твои.

Полоний.

Во — первых, нужен нам король. Не может

Прожить мгновенья тело без главы.

Берешь Гертруду в жены и престол

Ты занимаешь на правах наследства

По линии и брата, и жены.

Тем самым, во — вторых, мы выбьем почву

У принца из-под ног, коль он захочет

Вернуть себе права на королевство.

Ты хоть не мудр, но воевать умеешь,

И, в — третьих, охладишь пыл Фортинбраса.

Ну а народу в целом все равно,

Кто там король, лишь был бы кто-то,

Кто будет править стадом без сомнений.

Клавдий.

Все я да я. Мне лестно, но и страшно:

Меня ведь обвинят в злодействе, ты же

Опять останешься в тени.

Полоний.

Как хочешь…

Не знаю, кто убил, но от убийства

Прямая выгода тебе. Боишься

Ты плод принять, упавший прямо в руки.

Клавдий.

Что говорил ты, кстати, о возмездьи,

Конце коварных козней, что падет

На головы зачинщиков?

Полоний.

А вот

Приедет Гамлет, будет море крови

И горы трупов, как всегда в трагедьи.

Клавдий.

Здесь плакать иль смеяться?

Полоний.

Хочешь, смейся.

Но говорят, что Гамлет уже здесь.

Как будто бы его видали близко

От Эльсинора, будто бы тайком,

Покинув Виттенберг, вокруг он рыщет.

Подгнило что-то в Датском государстве,

Считает он, и носится с идеей:

Век расшатался — и скверней всего,

Что он рожден восстановить его.

Клавдий.

Себя он мнит пределом совершенства,

Образчиком добра и благородства.

Он, лоботряс, ничтожество, бездельник!

И Данией он хочет управлять!

А может в целом мире справедливость,

И лад восстановить он хочет? Да,

Претензии, однако! На папашу

Он очень зол, хоть и похож, как капли

Дождя, упавшего с небес в апреле.

А если здесь он, может и убийство

Его рук дело? Станется с него!

Полоний.

Тем хуже. Нам тогда конец. Захочет

Он скрыть отцеубийство, и виновным

Предстанет кто-нибудь из нас иль все мы.

Поэтому и нужен нам король

Сегодня, здесь, сейчас, сию минуту,

Для блага подданых и блага государства.

Клавдий.

Чем больше дело — тем нужнее жертва.

Для Дании я в жертву приношу…

Полоний.

Себя? Иль короля покойного

Уже принес ты в жертву? Гамлет — младший

Наверно принесет тебя. И всех нас…

Но если зверь другого зверя жрет,

Кто жертва здесь? Кто прав здесь, кто не прав?

И воздаянье или преступленье,

Тот суд, что мы вершим над ближним,

Не будучи достойны быть судьей?

Люблю — и зло свершаю, милосердье

Так часто обернуться может злом,

Из жалости я должен быть жесток.

Так зло творит добро? Добро бывает

Злом? Не знаю. Молчу. А дальше — тишина.

Клавдий.

Где тишина? Офелия идет.

Чего ей нужно здесь? Я ухожу.

Уходит. Появляется Офелия.

Офелия.

Отец, отец…

Полоний.

О чем нам говорить?

Офелия.

И ты не спросишь ни о чем? Зачем

В покоях королевских я была?