Арена: Пять новелл о человеческих странностях - [4]

— Саша, я не могу… Меня ждать будут… после работы.

— Старик, о чём ты говоришь?! Десять минут, и все дела!

— Как я её узнаю?

— Я тебе фотографию дам! — он тут же вытащил из кармана фотографию девушки с надписью на обороте: «Саше Агееву на вечную память. Люда».

Девушку, похожую на Люду, Гуля Голосов обнаружил не без труда. Время было вечернее, место встречи у горожан популярное, народу много, света мало… Гуля ходил как частный детектив из комедийного зарубежного фильма, держа фотографию в рукаве и то и дело туда заглядывая. Выглядел он при этом подозрительно: то приближался к очередной жертве, то загадочно заглядывал ей в глаза, — на него довольно быстро обратили внимание и начали от него шарахаться. Гуля же, погружённый в розыски, ничего вокруг себя не видел, постепенно накаляющейся атмосферы не ощущал, и потому для него явилось полной неожиданностью, когда в ответ на его дружелюбную фразу:

— Здравствуйте! Вы — Люда? — последовал недвусмысленный резкий ответ:

— Нет!

Гуля опешил, извинился и снова пошёл по кругу, в центре которого возвышался задумчивый Пушкин на постаменте.

Подходящих претенденток на роль Люды он в толпе не обнаружил и несколько минут спустя вернулся к уже знакомой нам недружелюбной девице.

— Мне что, милицию позвать? — резко сказала девица.

— Это вы? — неуверенно сказал Гуля и вынул фотографию.

Завидев фотографию, девица переменилась в лице.

— Откуда у вас моя фотография?

— Меня послал Саша Агеев сообщить вам, что у него деловое свидание и он не сможет придти. Для опознания дал фотографию.

Гуля улыбнулся и сочувственно добавил:

— Он до вас дозвониться не мог!..

Девица, которую звали Людмилой, растерянно взглянула на фотографию и вмиг утеряла всю свою прежнюю суровость. Она даже заметно расстроилась и стала белоснежными ровными зубками мучать свою нижнюю губу, отчего лицо перекосилось и чем-то напомнило плачущего ребёнка.

— С кем у него деловое свидание? — тихо спросила Людмила.

— Не знаю, — сочувственно произнёс Гуля. — Он не говорил.

— Вы с работы вместе выходили? — тихо спросила Людмила.

— Да.

— Он на троллейбус сел?

— Да, — торопливо сказал Гуля, радуясь быть чем-нибудь полезным.

— На двадцать седьмой? — спросила Людмила.

— Кажется… Да-да, именно на двадцать седьмой!

Людмила, не проронив ни звука, заплакала.

— Что с вами? — перепугался Гуля. — Я вас обидел?

— Всё в порядке, — тихо сказала Людмила. — Не обращайте внимания, сейчас пройдёт.

Она вздохнула, достала из сумочки платок, утёрла слёзы. Раскрыв пудреницу, погляделась в зеркало. Презрительно сощурилась и швырнула косметические безделушки назад в сумку.

— Извините меня, — сказала после недолгого молчания. — Мне очень нужна ваша помощь.

— Да-да, конечно, — растерянно выговорил Гуля. — Располагайте мной…

— Нам нужно поехать в одно место… Здесь рядом, совсем недалеко, за десять минут доедем… А там… там нужно будет вызвать одного человека… Мне ваш голос нужен, мужской, а то не откроют…

— Бить не будут? — шутливо спросил Гуля.

Людмила внимательно посмотрела ему в глаза и равнодушным голосом ответила:

— Нет…

Дверь была обита дерматином, никелированные цифры были приколочены медными декоративными гвоздями. Такие же гвозди разбежались по всей поверхности дерматина, образуя геометрический узор.

Позвонив, Людмила отошла в угол площадки и прижалась спиной к стене.

— Счастливый номер! — улыбнулся Гуля, показывая глазами номер на двери.

За дверью послышались шаги.

— Кого просить? — торопливо прошептал Гуля.

— Александра, — прошептала Людмила.

— Вам кого? — раздался за дверью певучий женский голос.

— Александра! — машинально ответил Гуля.

— Он занят.

— На минуточку. Очень нужно, — сказал Гуля, поймав умоляющий взгляд Людмилы. Людмила благодарно улыбнулась.

Загремели замки, дверь отворилась, и на пороге возник Саша Агеев. Был он сильно растрёпан, рубашку, судя по всему, только что надел и торопливо втискивал её края под брючный ремень.

В тот же миг Гуля почувствовал, как нечеловеческая сила отодвигает его в сторону, затылок Людмилы возник перед его глазами, и звон пощёчины полетел по этажам, перепрыгивая с одного лестничного марша на другой.

Саша схватился за щёку, Людмила повернулась и бросилась вниз по лестнице, чуть не свалив Гулю Голосова с ног.

— Ну, старик, ты даёшь! — мрачно обронил Саша Агеев, бросил на Гулю испепеляющий взгляд и закрыл дверь.

— Люда, подождите! — крикнул Гуля и побежал вниз но лестнице.

Люда рыдала, прижавшись лицом к стенке почтовых ящиков. Ящики были навешаны на стену у самого выхода из подъезда. Люда плакала, ящики тихо, мелодично дребезжали.

— Люда, — сказал Гуля.

Услышав его голос, Людмила развернулась и со всего размаха влепила пощёчину и ему.

— Господи, — сказал Гуля. — Вот тебе и счастливая квартира! За что?

— А чтоб не делали гадостей! Даже если вас об этом очень нежно просят друзья!

— Напрасно вы так… — сказал Гуля. — Саша хороший парень… Только несчастный… потому что слабый. Знаете, как бывает: вместе росли, вместе учились, вместе работать начали. Всегда было всё так хорошо, все были такие многообещающие, нас любили, слова ласковые говорили… А потом вдруг — словно калиточка какая-то затворилась: одни талантливые, другие нет. А почему — чёрт его знает. Хотя какой у меня талант — главный конструктор сковородок! Только ведь и это счастье… Когда хоть такой есть. А если никакого? Вот он… и мечется. А парень хороший… последнюю рубашку отдаст. Вы его не любите… мне так кажется. Если бы любили, вы бы всё это знали… А если бы знали — никогда бы не ударили. Нельзя бить человека… из-за самолюбия… Вы извините меня, что я так говорю, я вас совсем не знаю. Но мне кажется — и вы себя не знаете… У вас ещё будет настоящая любовь. А сейчас вы просто увлеклись…