Арена - [93]

Вечером её опять «убили» — кто-то из своих; запустили мечом — коротким, почти гладием; Вальтер увлёкся Древним Римом в прошлом сезоне, и они понаделали таких мечей и круглых щитов с жёлтыми кругами, на которых Мэри нарисовал чёрным маслом вороньи лапки; «вы что, это же я, Ровена!» — завопила она, подбирая меч; «ой, прости, Ровена», — вышел какой-то новенький парень; «я увидел лук, подумал, что такие только у обероновских зимовыродков: они же делают как настоящие…»; она стукнула его мечом пребольно по руке, но удар не считался всё равно; и пошла к костру. Там уже мастерили ужин: в котелке кипели крупа, тушёнка, овощи и специи; пахло обалденно; а ещё сидели ребята-музыканты — бэнд, который играл на всех фолковых вечеринках города; они воевали за Оберон, но ушли из крепости и расчехляли инструменты: флейта, волынка, скрипка, барабан, мандолина и звенелки — Клавдия так и не выучила названия; «что сыграть тебе, красавица Ровена?» — спросили они её; «да хоть что, рил какой-нибудь шотландский, из "Храброго сердца"» «а ты станцуешь?» «станцую»; она положила лук и стрелы на траву, и вдруг на талию ей легла чья-то рука, тёплая, сильная, — Лукаш; «позволь станцевать с тобой», — сказал он, и она почувствовала себя в Средневековье: она леди, он принц, вокруг — бал; настоящая сказка. «Ты умеешь танцевать шотландский рил?» — спросила она; боже, она не видела его весь день, она знает его только этот день; «эта музыка очень похожа на нашу, — ответил он, — а я, как настоящий принц, не люблю танцевать; но с самой красивой девушкой Арчета — почему бы и нет»; музыканты заиграли, остальные захлопали, отбивая ритм. «Как тебе наша игра? и ещё: откуда ты знаешь Кееса?» «тсс, — произнёс он, — раз-два-три»; и повёл её — легко, словно они танцевали не у костра в лесу, на песке, камнях, траве, а на паркете в танцклассе — на оценку; танцевал он безупречно; на площадке столпился весь клуб. Арчет и Оберон, и все смотрели, как они танцуют, сложно и слаженно, в свете огромного пламени. Музыка менялась: то австрийский вальс, то шаманские пляски — вызвать дождь, изменение судьбы; у Клавдии кружилась голова от жара и мужских рук, от темпа; она не видела, есть ли в толпе Вальтер; весь мир были только глаза Лукаша — и огонь.

Глаза его —

озёра

вишни в шоколаде

из-за них спускаюсь в ад

в Дант

по лесенке из камня —

к тайнам мирозданья и звёзды на дне

как черника в лесу зрачков собираются

на моей ладони…

«Браво, браво!» — захлопали все, когда музыка закончилась и Лукаш поклонился ей церемонно. «Вы репетировали?» — спросил Вальтер, когда она свалилась рядом с ним и своим луком; «мм, — ответила она, тронула щёки: они горели, как во время гриппа, — давайте есть и пить». Лукаш сел рядом с Тобиасом и Кеесом, по другую сторону костра; они положили ему в миску всего-всего и налили в кружку нагретого красного вина; он, не смущаясь, стал есть и пить, а она смотрела на него через костёр и думала: нет, он не сумасшедший, точно; он такой весёлый, красивый, как Кеес и Мэри, уверенный, как Тобиас; вдруг он и вправду принц? И о чём он говорит? О Менильене; «тихо-тихо, — затолкали все друг друга, — Лукаш говорит; Лукаш, расскажи про Менильен: что это?»

— Менильен — это мир, один из тысячи, — сказал Лукаш, — чтобы попасть в ваш мир, я прошёл от самой вершины Тёмной Башни до самого низа и увидел, что Менильен — один из лучших: там есть добро и зло, есть города и горы; как во всех мирах; но человеку не нужно в Менильене скрывать своей сущности: если он рыцарь или колдун — он может им стать; а не мечтать, работая библиотекарем, — Клавдия вздрогнула; «холодно?» — Вальтер накинул ей куртку свою на плечи, она прижалась к нему в поисках защиты от этого инкуба.

— Какие у вас там девушки?

Ролевики засмеялись.

— Мудрее парней. Девочки у нас всегда рождаются весной, а мальчики — осенью, поэтому девочки всегда чуть старше мальчиков и знают о жизни чуть больше.

— Неправда! — крикнул кто-то из парней.

— Правда! — откликнулся кто-то из девчонок.

— Лукаш, скажи, а что за магия в Менильене?

— Всех уровней: от бытовой — ею владеют все хозяйки: а как без магии сварить горячий шоколад или поставить домашнее вино? — до уровня, разрушающего Тёмную Башню.

— Да что такое эта Тёмная Башня?

— Это место, где сходятся все миры, где ты можешь уйти в другой мир или что-то изменить в своём… — «как пробки поменять», — пошутил Мэри. — Это может быть маяк, может быть старая водонапорная башня или остаток крепости, главное — разжечь огонь; не просто костёр, а свет. Ну и чтобы тебе действительно было нужно в другой мир.

— И много у вас таких магов — ядерных боеголовок? — спросил Кеес.

— Немного. Вернее, был только один. Его звали Корнелис — колдун-ворон.

— Ворон? Здорово, — оживился Вальтер, — расскажи, может, он займёт место и в фольклоре Арчета, всё-таки я Коготь…

— А кто придумал вам герб? — спросил Лукаш.

— Кеес, — дружно зашумели все. — Кеес, помнишь? Сначала хотели коготь барса или росомахи, но Кеес предложил, а Мэри нарисовал…

Лукаш улыбнулся — столько разных улыбок имелось у него в запасе — будто разных цветов, запахов, трав у знахаря, кружев, тесьмы, румян у модницы.