Арена - [37]

В туалете тоже всё было из стекла. Кай узнал — декорации из «Ромео + Джульетта» База Лурмана: одна стена — аквариум. Он уткнулся горячим лбом в прохладное подсвеченное стекло. Экстаз прошёл, уступив место отчаянию. Его мир настиг его и сбил с ног — просто «Ветер в ивах», когда дом звал Крота; господи, что же делать? как вернуться? Ни Джастин, ни Люэс не знают, как ходить королю. Стучаться лбом, думать-думать-думать. Может, поискать себя? Привет, Кай, это я, чем занимаешься? чем живёшь? А Венера, Кай, Венера с тобой? Ведь ты жить без нее не можешь — это та самая, любовь до гроба, любовь как смысл жизни; а не секс в большом городе. Кай в поисках Герды. Кай открыл глаза: на него смотрела огромная чёрная рыба с синими плавниками; а потом рыба отплыла, и Кай увидел Сина. Тот стоял по ту сторону стекла, отражался и множился, бледный, черноволосый, синеглазый, под глазами синяки, будто тушь размазанная, в ухе одна серёжка — из почернённого серебра, крошечный череп. Боже, какой он другой — будто Гамлет, безнадёжно, бессмысленно, его отец только что убил его мать и брата, Шекспир наоборот, наизнанку, подумал Кай. Син смотрел на него сквозь стекло, и Кай узнал взгляд — голодный, страстный, как тёмно-синий, фиолетовый цвет; и Кай принял решение: он улыбнулся Сину порочно и медленно поцеловал стекло; вышел из туалета — стремительно, не потерять, вдруг Син приведёт его к Венере? и они столкнулись в коридоре, схватились, вцепились друг в друга, Кай почувствовал его большое тёплое тело, опять кот с площадки чужого мира; о боже, это не игра, они все живые…

— Кто ты? — спросил Син в ухо горячим шёпотом, ветром в саванне. — У тебя за спиной два человека: один красивый, другой страшный.

— Это Рембо и Нерон, мои книги, я всегда таскаю их в рюкзаке, так что мне, наверное, их дали в качестве ангела и демона. А ты видишь такое?

— Иногда, — Син отпустил Кая, вдруг внезапно ушёл в темноту; у Кая разболелась шея от поцелуя и жара и грудь от переживаний.

— Син, где ты? — закричал, стукнул по стеклу кулаком, рыбы, словно подглядывавшие за ними, мелкие, золотые, как обручальные кольца, рассыпались, а рядом появился голый молодой человек, татуировки ползли по его рукам и спине, как вьющиеся растения, протянул Каю поднос, на котором лежала записка: «чёрное такси»; «спасибо»; парень кивнул, и Кай побежал по лестницам наверх, в гримёрку, к Джастин, — попрощаться. Она настраивала скрипку, прижалась к ней щекой, трогала струны и слушала, как терапевт в стетофонендоскоп — сердце.

— Джастин, мне нужно бежать, Джастин, милая, спасибо за всё, — Джастин изумилась, опустила скрипку, в которой ещё звенела нота, такой странный долгий звук: не деревянный, не конского волоса, а будто Джастин поймала сигнал из космоса — о том, что других миров не существует…

— Куда, Кай? Вы уверены? — будто он простой искатель сокровищ, а не возлюбленной. Потом встала и обняла его, скрипка коснулась бедра Кая; обняла так по-русски, словно больше никогда не увидит его; «надеюсь, Джастин, что мы увидимся и ты не вспомнишь о боли, которую причинил тебе Габриэль, а у Венеры уже всё зажило, как от… пенициллина, лейкопластыря, мёда с молоком»; обхватила его за шею и поцеловала. — У вас всё получится, — прошептала она в самое ухо предсказание-благословение, — вы как Габриэль, как принц из сказки, из страны Менильен, в поисках идеальной принцессы, пройдёте сквозь миры, как через пешеходный переход, но, если не получится, возвращайтесь, у нас будут круассаны и пицца и, может быть, что-то ещё; когда я открыла дверь, то подумала: какой красивый парень, я хочу испытать это потрясение ещё раз, знать, что есть не только Габриэль; но у вас получится, я знаю, я вам верю, и передавайте ей привет — длинный-предлинный поцелуй…

Кай шёл и думал: чудеса… Несколько минут ему было тепло и сладко, как после чашки шоколадного капучино; «найти "Мулин Руж", заказать ещё раз, на этот раз допить»; а потом увидел чёрное такси. Это был Кристиан. Рыжей девушки в машине не было, но пахло её духами; Кай открыл рот, но Кристиан прикоснулся к своему пальцем в чёрной шофёрской перчатке; Кай кивнул, молча сел опять сзади, и опять стеклянные шарики катались и стукались об его ботинки; Кай думал о предметах: может, всё дело не в людях, может, стоит найти дверь, которая приведёт его обратно — на площадку; Кай знал, как она должна выглядеть: приоткрытая и розовый свет рассвета уже ложится на пол; и он с красной розой в руке; момент, когда он выбрал: просто весь мир или только Венера… Или это нечто иное?

— Кристиан, если б ты хотел попасть в другой мир, какой предмет ты бы выбрал для этого?

— Как в «Гарри Поттере»: коснулся — и ты в другом месте?

— Ну да… Только это очень важное для тебя место, странное, может, необъяснимое, отсчёт времени, тебе отпущенного, а не чемпионат мира по футболу.

Кристиан засмеялся:

— Стеклянный шар. Знаешь, такие, рождественские, там домик или мельница; и если встряхнуть, пойдёт снег.

— Ну, это классика.

— А зачем изобретать велосипед? Или какая-нибудь картина…

— Погоди, дай-ка я угадаю: «Мона Лиза»?