Арджуманд. Великая история великой любви - [93]

— Счастье, когда есть кого обвинять, ваше высочество.

— У тебя злой язык, Иса. Однажды ты можешь его лишиться.

— Ты ждешь, что я испугаюсь ребенка, которого когда-то носил на руках?

— Ты слишком доверяешься моей любви.

— Я не повторю этой ошибки, ваше высочество.

— Ах, Иса, — Аурангзеб улыбнулся примирительно, как равному, похлопал его по руке. Жест получился неловким, сдержанным. Для Исы взрослый Аурангзеб ничем не отличался от Аурангзеба-мальчика. — Я не причиню тебе зла. А вот Дара, мой брат, причинил мне зло. Он меня ненавидит. Он отравил мысли отца, настроил его против меня, как когда-то Мехрун-Нисса настраивала Джахангира. Если я сейчас уберусь отсюда, Дара вернется, и мы снова будем сражаться, и я опять буду сильнее. Этот глупец ничего не смыслит в военном деле, только и думает, что о своей дурацкой веротерпимости. Индуистов он любит больше, чем мусульман. Если он придет к власти, он позволит им поклоняться своим богам, позволит распространять темную религию, а истинную веру подавлять. Я не могу допустить, чтобы такое случилось. Мы должны сокрушить индуизм, чтобы он никогда больше не поднял головы.

От слов Аурангзеба Ису бросило в дрожь, принц считал себя истинным защитником веры. Бабур, Акбар, Джахангир и Шах-Джахан тоже верили в Аллаха, но не так, не так…

— Тогда в твоей жизни не будет мира, — сказал Иса. — Если ты объявишь войну своим подданным, они объявят войну тебе. Трон пошатнется и падет, ведь он зиждется на основах, заложенных Акбаром, и именно их придерживались твои дед и отец. Правители империи обещали справедливый суд всем и каждому. Если ты посеешь ненависть, то получишь ненависть в ответ. То, что ты сотворишь, со временем отзовется — дела прошлых лет всегда отзываются в настоящем. И тогда невозможно будет скрыться от последствий. Будущие поколения будут давать имя Аурангзеб тем, кого ненавидят.

— Ты говоришь, как глупец Дара.

— Возможно, я и есть глупец, ваше высочество.

— Тогда я зря теряю время. Возвращайся к отцу и передай ему мои слова: он должен отдать мне крепость.

— Он не согласится.

— Не говори за падишаха!

— Но и вы не говорите так, словно уже стали им, ваше высочество.

— Меня злит твоя фамильярность, Иса. Я могу и забыть, как ты носил меня на руках ребенком.

Иса вернулся в крепость и передал разговор Шах-Джахану. Он хорошо знал своего правителя: Шах-Джахан не согласился.

— Нужно выиграть побольше времени для Дары. Сейчас он уже собирает армию. Я знаю, он поспешит мне на помощь.

— Но ему не справиться с Аурангзебом, ваше величество. Только ваш опыт и ваше умение способны на это, а они заперты здесь, в этих стенах. Даре недостает опыта.

— Но Аллах на его стороне. Ты бываешь так надоедлив, Иса… Аурангзеб говорил, какую участь он готовит для меня?

— Нет, ваше величество.

— Он замышляет убить меня. Я знаю. Такхта, — прошептал Шах-Джахан тихо и подумал, что голос его походит на голос Хосрова. Слишком поздно. Нужно было тогда прислушаться к Арджуманд.

Гопи, Рамеш и Савитри жались друг к другу в своей хижине. Улица опустела, в пыльном воздухе висела тишина. Они видели, как солдаты окружают крепость, но не понимали, что происходит. Казалось, над головой собираются грозовые тучи. Два дня они просидели затаившись, как и остальные жители Мумтазабада. На третий день Гопи рискнул отправиться на базар в надежде добыть еды. Он шел крадучись, опасливо озираясь, но солдаты не обращали на него внимания. Кое-какие лавки были открыты, и он торопливо купил все, что необходимо.

Когда он уже собирался домой, на базаре появился высокий просто одетый человек, окруженный солдатами. Его можно было бы принять за простолюдина, не держись он так уверенно и властно. Человек остановился, окинул все высокомерным, хозяйским взглядом.

— Кто это? — спросил Гопи у солдата.

— Принц Аурангзеб, сын падишаха.

К принцу приблизились два муллы, почтительно поклонились, глаза у них горели фанатичным огнем. За ними подошел третий человек с большим джутовым мешком. Он швырнул мешок на землю и раскрыл его. Гопи вздрогнул от потрясения. На земле, по-прежнему украшенная гирляндами, благоухающая кункумом, одетая в шелка, лежала отцовская Дурга.

Алмазную цепочку, перехватывающую ее шею, сняли и передали рабу, муллы принесли большой деревянный молоток с железной насадкой. Аурангзеб схватил молоток обеими руками и высоко занес над головой, потом с нечеловеческой силой обрушил на мрамор, сокрушая Дургу.

Наблюдая, как осколки летят во все стороны, падают в пыль, Гопи впервые в жизни испытал леденящий, безрассудный ужас. А вслед за ним в душе поднялась волна ненависти к Аурангзебу.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ История любви 1032/1622 год

АРДЖУМАНД

Моему возлюбленному пришлось проститься с Байрамом, и это расставание больно ранило его сердце. Старый, покрытый шрамами слон был для него верным другом, благородным, как Иса, надежным, как Аллами Саадулла-хан, понимающим с полуслова в бою. Оттого, что его невозможно было ни спрятать, ни заставить спешить, нам сейчас приходилось с ним расстаться.

Казалось, слон понимал, что происходит: он обвил Шах-Джахана морщинистым хоботом, заключив его в объятия; в маленьких мудрых глазках собрались слезы. Великодушный, как и подобает истинному воину, Байрам не ропща носил на себе моего любимого, вместе они истоптали дороги всей империи.