Арджуманд. Великая история великой любви - [10]

Тадж-Махал 1042/1632 год

Впервые Мурти увидел Агру безлунной ночью. Он оставил на привале жену, которая хлопотала об ужине, трехлетнего сына и других путешественников, а сам в темноте пошел вперед, к светившемуся вдали зареву огромного города. Смелый поступок, и ему приятно было обнаружить в себе такую отвагу. Хотя, если признаться, ночь его страшила. Вверху простирался бездонный купол небес, который всегда будил в нем чувство благоговения, смешанного с животным ужасом. Под этим куполом он ощущал себя ничтожным муравьем, пробирающимся по дорогам жизни под громкий хохот Вселенной. Но и здесь, на земле, его подстерегали опасности: дакойты, готовые за грош перерезать путнику глотку, дикие звери, радующиеся любой добыче…

Мурти оглянулся, огни костров, на которых сейчас готовили ужин, звали к себе. Ему захотелось вернуться, подождать утра, но он еще быстрее зашагал вперед, уступая возникшему ранее порыву. Преодолевая подъем, он поскользнулся на жидкой грязи, смешанной с гравием, но все же удержался на ногах, сумев ухватиться за куст лантаны, и выбрался на вершину холма. Оттуда дорога спускалась к Джамне. За рекой до самого горизонта простиралась Агра.

Мурти вздохнул, присел на корточки, положил локти на колени и стал глядеть вперед. «Я же здесь потеряюсь, — подумал он, — не надо нам было сюда идти…»

От нахлынувшей тоски по дому ему стало не по себе, огни города расплылись от навернувшихся на глаза слез. Мурти позволил им стекать по щекам прямо на грязную джибу. Ну ладно, ладно, хватит. Он ловко сморкнулся в сторону, зажав ноздрю, а потом промокнул глаза и нос свисающей с плеча потрепанной тряпицей. Дом далеко, как звездное небо, но ему есть о чем вспоминать. Пройдет несколько лет — он знал это, — и они с женой вернутся. Он даже думать не хотел, что может быть по-другому, эта мысль его пугала. Нет, он вернется в свою деревню, к родителям, если они еще будут живы, к друзьям…

Мурти заулыбался, предвкушая, как будет рассказывать удивительные истории о городе Великих Моголов.

Деревню он покинул не по своей воле — в нелегкое путешествие на север ему пришлось отправиться по приказу. Мурти был искусным мастером, ачарьей, вырезал фигуры богов, как и все в его семье, поколение за поколением. Это дарило ему ощущение бессмертия, потому что он чувствовал преемственность не только плоти, но и мыслей, духа. Такие же ремесленники, как он, строили великие храмы в Мадурае, Канчипураме, в Тирукуллакундруме[17], и Мурти не уступал им в мастерстве. В деревне к нему относились с почтением, как к хорошему резчику. Так же, как его предки, он умел превращать камень в шелк, а боги получались у него как живые. Он видел очертания богов в мраморе и, всем на удивление, вызволял их оттуда.

Но однажды спокойное течение его жизни оборвалось. Он мрачно подумал, что боги, которых он с такой любовью создавал, его предали.

Отца Мурти вызвал к себе раджа Гунтикула и весело сообщил, чтобы тот собирался в Агру. До раджи дошли слухи, что Великий Могол, вроде бы его дальний родственник, мусульманин, желает построить памятник в честь своей умершей супруги — Мумтаз-Махал — и для этого ищет таланты по всей стране. Такой уж обычай у мусульман — возводить мертвым пышные гробницы, вместо того чтобы просто сжигать их на погребальных кострах. Ну разве это дело, превращать могилу в место поклонения? И все же, сочувствуя овдовевшему правителю, раджа решил отправить лучших своих мастеров в далекую столицу.

Отец Мурти поблагодарил раджу за оказанную честь, но осмелился заметить, что он уже слишком стар для такого утомительного путешествия. Нельзя ли, чтобы вместо него отправился один из сыновей? Раджа великодушно согласился на замену, пожаловал денег на дорогу и передал фигуру Кришны из слоновой кости для Великого Могола Шах-Джахана…

Мурти прищурился, чтобы сквозь дымку различить силуэт крепости. Темная громада нависала над городом; на башнях мерцали огни. За время путешествия ему приходилось видеть много крепостей, но ни одна из них не была столь впечатляющей.

На другой день, когда взошло солнце, они уже все вместе дивились на крепость. Высокие красные стены и цвет речной воды пугали Мурти. Беременная Сита прижалась к нему, словно искала защиты, а их сынишка Гопи прятался за ее коленями. Их спутники — такие же, как он, ремесленники и купцы — смотрели на крепость с выражением благоговейного ужаса.

— Даже ночью, — сказал Мурти, — она выглядела устрашающе. Вот там живет Великий Могол.

— Это бог? — спросил Гопи.

— Нет. Это человек. Но он намного, намного важнее нашего раджи. Говорят, и владения у него огромные.

Мурти понятия не имел, как далеко простираются границы империи. Он знал только, что за три месяца, добираясь сюда, они не прошли и половины.

— Ты можешь посмотреть на правителя, если захочешь, — произнес один из купцов, обращаясь к Гопи.

— И поговорить с ним? — живо откликнулся Мурти.

Купец рассмеялся, потешаясь над глупостью невежды:

— Да он и не заметит такого, как ты. Каждый день на рассвете он выходит на жарока-и-даршан, вот там его и можно увидеть. — Он ткнул пальцем в сторону зубчатых стен с бойницами.