Ардагаст и его враги - [109]

   У самой воды лежали длинные черные камни. Неведомый скульптор придал им вид змей с рыбьими головами и вырезал на их спинах изображения потоков воды, журавлей и бычьих шкур. Казалось, стая чудовищ выползла из темных вод и затаилась в ожидании добычи. Чернобородого уже ждали. Из каменного дома смотрителя плотины безмолвно вышли трое, одетые как пастухи, но хорошо вооруженные. С собой они вели большого черного быка и связанного молодого парня. Кто он был - раб, случайный путник, поселянин, чем-то не угодивший старейшине или князю? Парень был бледен, ступал с трудом, но молчал, как видно, понимая: здесь ему никто не придет на помощь.

   Чернобородый высвободил из-под кольчуги цепь с серебряным медальоном. В лунном свете зловеще блеснуло изображение царя в венце, с двумя змеями, выраставшими из плеч. Ниже его на серебре выделялся темный халцедон с вырезанной на нем фигурой всадника. Чернобородый простер руки к каменным драконам и заговорил по-армянски:

  -- О, вишапы, владыки глубин, могучие, безжалостные! Вы, чей род древнее самого мира! Вы, способные поглотить Солнце! Не погубите полей и стад в этом краю ни бурей, ни вихрем, ни засухой, ни бесплодием. Не разрушьте этой плотины, не высушите этого озера, не обратите Вольной Гарни в бешеный поток. Помните: гибнут народы и царства, но остаемся мы, ваши тайные почитатели, верные вашей древней мудрости!

   Обнажив акинак с вытравленным на клинке змеем, он одним умелым ударом заколол быка. Трое быстро и сноровисто содрали шкуру и покрыли ею черное изваяние. Связанный парень зашептал молитву. Жрец драконов презрительно произнес:

  -- Раб, неуч, ты призываешь Михра в такую ночь? Этот обряд соединяет силы двух могучих зверобогов, врагов Солнца: Черного Быка и Змея Глубин. Я открыл тебе эту священную тайну, поскольку ты, тупая деревенщина, ее все равно не поймешь... и уже никому не выдашь!

   Схватив парня за волосы, чернобородый повалил его на соседнее изваяние, и всадил акинак в горло. Алая кровь потоком хлынула на черный базальт. Простирая окровавленные руки к озеру, жрец-убийца воззвал теперь уже на древнем языке мидян:

  -- Аждахи, предки и родичи мои! Ответьте: долго ли еще будет оставаться не отомщенным наш род? Когда постигнет лютая кара царя Арташеса, сына его Артавазда и колдунов из Братства Солнца? Когда сбросит оковы и выйдет из недр Демавенда трехглавый царь Аждахак, достойный владеть миром? Какое страшное, невиданное дело должен свершить для этого я, князь Аграм Мурацани?

   Взволновалась, забурлила вода в озере, и из его темных глубин поднялась огромная рыбья голова на толстой змеиной шее. Красным огнем полыхнули глаза, открылась зубастая пасть, и оттуда раздался громкий шипящий голос:

  -- Не одного Трехглавого Царя держат в оковах трусливые боги, что зовут себя светлыми. Освободи скованного на вершине Эльбруса, он освободит других, и тогда мир содрогнется! Зови на помощь чародея с семью перстнями. Но берегись златоволосого царя с солнечной чашей в руке. Орда его уже идет с севера.

   Трое в черных бурках подняли тело парня и, раскачав, швырнули в озеро. Широкая, словно у громадного сома, пасть вишапа на лету схватила жертву и чудовище скрылось в воде. Низко поклонившись ему, четверо служителей вишапов пошли к дому смотрителя. Чернобородого ждали там шашлык с индийским перцем, лучшие армянские и иверские вина, но на его угрюмом лице не было веселья - лишь злая, жестокая радость хищника, почуявшего наконец добычу.

   Еще недавно князь Аграм Мурацани был беззаботным молодым гулякой, грозой армянских и греческих красавиц, непревзойденным охотником и игроком в човган. Жестоким его не считали даже собственные рабы. Щедрые дары судьбы он воспринимал как должное, ибо гордился своим древним родом. Шесть веков назад они, потомки царя-дракона, столь отважно сражались на стороне последнего царя Мидии Астиага, что победители - персидский Солнце-Царь Кир и Тигран армянский - лишь переселили их из Мидии в Армению, на изобильные земли к северу от Вольного Масиса.

   Да, их род был вторым в Армении после царского. Глава рода, седовласый Аргаван, на пирах восседал рядом с царем на собственном троне, ел на золоте, пил из золотой чаши. Да ведь он, вместе с хитрым Сумбатом, и сделал Арташеса царем. Без их дружин не помогла бы пришельцу выстоять против легионов даже хваленая парфянская конница. Темные поселяне в страхе рассказывали о жутких ночных обрядах в честь вишапов на склонах Масиса и берегах Гарни... и сами же тайком приводили животных, а то и людей для этих обрядов. Тщетно жрецы Михра проклинали драконий род и увещевали трусливых мужиков. Сильнейшим князьям Армении закон не был писан, как не был он писан для буйных, могучих вишапов - хозяев Вольного Масиса и Вольной Гарни.

   Так было, пока на пиру во дворце Мурацани князь-колдун Мгер не обвинил драконий род в заговоре для захвата царской власти. Наглый Артавазд вырвал Аргавану седую бороду. Оскорбленные потомки вишапов схватились за оружие и, если бы не лихие аланы Сатеник, Арташес не вышел бы из дворца живым. Это они, отчаянные степняки, не боявшиеся никаких древних чудовищ, зарились на богатства Мурацани. А потом на владения рода обрушилась рать Артавазда и аланские конники. Не было пощады никому, имевшему хоть каплю благородной драконьей крови, даже детям, прижитым с рабынями. Им царевич, возомнивший себя Вахагном-драконоборцем, разбивал головы палицей, а матерям их отсекал руки и ноги, приговаривая: "Змеиные подстилки, станьте сами, как змеи".