Арбузный король - [68]

— Нет. А ты?

— Тоже нет.

— Двое людей должны хорошо узнать друг друга, — сказала она. — Особенно если у обоих это в первый раз.

— Я тоже так считаю.

— Вот и хорошо.

— Почему же тогда ты пришла?

— Сама не знаю. У меня было такое чувство, что я должна это сделать. Я почувствовала — не знаю, как это объяснить, — почувствовала, что не могу находиться ни в каком другом месте, кроме как здесь. Ты не принадлежишь этому городу. И я тоже ему не принадлежу. Мы могли бы уехать отсюда вместе.

И тут я поцеловал ее, сам не сознавая, что делаю. Я поцеловал ее, и она не отстранилась. Я притянул ее к себе, и мы обнялись. Мы были уже не теми, что всего минуту назад. Мы подпали под колдовские чары, оказались в самом сердце волшебной истории, и все вокруг нас обрело совершенно особую значимость.

Я скинул рубашку и расстегнул брюки. Люси сделала шаг назад и медленно, одну за другой, опустила бретельки ночной рубашки, а когда рубашка упала на землю и ее прекрасное тело, подобно темному бриллианту, засверкало в отблесках костра, наступил конец света. Во всяком случае, мне так тогда показалось. Внезапно Эшленд погрузился в огненный хаос. Раздался звук, напоминавший взрыв мощной бомбы. Земля задрожала и покрылась трещинами. Ночное небо осветилось как днем, а сам Эшленд стал похож на солнце, свалившееся с неба на землю. Из конца в конец Главной улицы прокатилась волна взрывов и мощных выбросов пламени. Я догадался, что это и был тот самый огонь, о котором говорил Игги. Похоже, он занялся им основательно. Небольшие красные канистры, которыми он обычно пользовался, когда заправлял свою газонокосилку, легко могли превратиться в зажигательные бомбы.

— Ох, Томас, — промолвила Люси.

— Что мы можем сделать? — сказал я. — Весь город в огне.

— Я не об этом, — сказала она, и я увидел, что смотрит она совсем не на город.

Она смотрела на меня. К тому времени мы оба были полностью обнажены. Рядом с нами пылал целый город, а она уставилась на меня, но только не на мое лицо, а гораздо ниже. И я посмотрел туда же.

— Ох!

— Вот и я говорю «ох», — сказала она.

Дальше мы оба не знали, что говорить и что делать. Она шагнула ко мне. Затем она улыбнулась, прищурила глаза и осторожно протянула руку.

— Давай, все нормально, — подбодрил ее я.

Но, едва дотронувшись, она быстро отскочила назад, ибо первого же прикосновения ее руки оказалось достаточно для того, чтобы мое семя неудержимо изверглось на землю. В первый момент я огорченно подумал, что все вышло совсем не так, как должно быть, и уже открыл рот, чтобы извиниться, но внезапно понял: случилось именно то, что должно было случиться, именно то, что было предначертано. И она тоже это поняла. Она вдруг засмеялась и, шагнув в сторону, начала разглядывать почву там, где пролилось мое семя, потому что земля в этом месте неожиданно зашевелилась, и вот уже из нее вынырнули усики растений, которые загибались туда-сюда, искали опору, доползали до огня и поворачивали обратно. А за ними тянулись и сами стебли — тугие и толстые, они ждали только угасания костра, чтобы прорваться в окружающее пространство полей. Вскоре весь пятачок был покрыт таким плотным слоем зелени, что мы вполне могли бы улечься на переплетения стеблей как на постель.

Позади нас уже не звучало пение; его сменили крики ужаса и женский визг. Толпа разбегалась, в панике роняя факелы, которые превращались в новые очаги возгорания. Я в жизни не видел картины более жуткой и в то же время более впечатляющей. Весь город плавал в море огня, на фоне которого я заметил Игги, гордо любовавшегося делом своих рук. Он повернулся ко мне и помахал, как будто говоря: «Смотри, что я сотворил! Это все я, и никто другой!»

Огонь вокруг нас был еще довольно высоким, но колдовские чары уже рассеялись. Люси подобрала ночную рубашку; я вытянул свою одежду из сплетения арбузных стеблей. Мимо нас в поля черными тенями пробегали люди. Никому теперь уже не было дела до нас и до того, чем мы, по их сценарию, должны были заниматься в ночи. Но один человек остановился по ту сторону огненного барьера. Это был Карлтон Снайпс. Я отчетливо видел его лицо, багровое в свете костра. Какое-то время он стоял и смотрел на нас, а затем прошел через пламя внутрь кольца. При этом двигался он даже слишком неторопливо. Отвороты его брюк дымились и тлели, когда он вступил на безопасный пятачок, но по его лицу нельзя было судить о том, получил он ожоги или нет. Если и получил, то вряд ли это заметил. Казалось, никакой огонь не способен преградить ему путь. Одна сторона его лица была черной от копоти, в которой прочертила след скатившаяся по щеке струйка пота. Он посмотрел на Люси пустыми, ничего не выражающими глазами, а потом перевел взгляд на буйную зелень у себя под ногами. Затем он подошел ко мне, и глаза его загорелись дикой ненавистью. Одной рукой он сбил с моей головы арбузную корону, а другой вцепился в воротник моей рубашки, притянув меня к себе с силой, неожиданной в человеке его возраста и телосложения.

— Сначала твоя мать уничтожила наши посевы, — произнес он вибрирующим от ярости голосом, — но этого оказалось недостаточно. Ты пришел вслед за ней, чтобы сделать это!