Арбалетчики в Карфагене - [21]
- Мыылять! - выдохнули мы хором.
- И мечтать забудь! - добавил Володя Наташке, которая сама настолько офонарела от названной суммы, что даже не возмутилась.
И было отчего! Золотой карфагенский статер - это пятнадцать серебряных шекелей. Нашим мужикам Арунтий платит по пять шекелей в день. Три дня надо служить за один статер, умножаем на тридцать - девяносто дней, три месяца. Если все эти три месяца не есть, не пить и не платить за квартиру - только и наскребёшь на такое "платьице". Я как старший нашей четвёрки получаю семь шекелей в день, но и для меня такая цена - как обухом по башке. Есть, конечно, статеры, полученные в награду от Ремда в Кордубе и от Волния в Гадесе, есть и камешки хорошенько приныканные, дабы не светить их и на лишние вопросы работодателя не провоцировать, но то на серьёзные дела отложено, а не на такое баловство.
- Не говори Юльке, - попросил я Наташку, - Иначе она тогда Серёгу живьём съест.
- Да, мы такие! - усмехнулась та, - Ладно, поняла. Но всё-таки, неужели ничего нельзя придумать? Где хоть этот остров, как там его?
- Кос? В Эгейском море, рядом с Киликией, - подсказал Велтур, хорошо подкованный в географии античного мира.
- Это аж за Грецией? Севернее Египта, но в том же, дальнем конце моря? - я с географией тоже в ладах, но солдату-наёмнику ведь не пристало быть грамотнее сына олигарха, так что изобразим малограмотного солдафона, гы-гы! Я даже пальцем ткнул примерно в восточном направлении для пущей убедительности.
Усмехнувшись, пацан подтвердил правильность моих прикидок. А мы с Васькиным, переглянувшись, подмигнули друг другу, поскольку подумали об одном и том же. Не так уж и далеко этот Кос от Египта, в который нам так или иначе предстоит со временем прогуляться.
- А эта косская ткань - точно косская или тоже привозная? - поинтересовался я.
- Я читал у Аристотеля, что там и делают, - ответил Велтур, подумав, - Аристотель пишет, что после походов великого Александра на Кос попали рабы из Индии и стали делать такую же ткань, как делали у себя.
- А из чего? Что они для этого выращивают? - я решил, что знать о шелковичном черве для наёмного солдафона тоже несколько чересчур.
- Собирают коконы каких-то гусениц, щипают их как-то и прядут из них нить, а уже из неё ткут. Подробностей никто не знает, это ихняя тайна.
- Какой-то местный дикий шелкопряд, - задумчиво проговорила Наташка по-русски, - Скорее всего, дубовый. Тутовый здесь не водится...
- А дубовый водится? - спросил я её.
- Должен водиться. Он везде водится, где дубы есть.
- А зачем тогда тутового из Китая вывозили, когда дубовый есть?
- Дубовый хуже. Коконы очень плохо разматываются, нить в них спутанная - уметь надо с ними обращаться...
- Ты уверена?
- У меня ведь специальность по образованию - лесное хозяйство. Диких шелкопрядов изучали по основной программе - как насекомых-вредителей. А факультативно изучали и лесное шелководство, и я этим вопросом интересовалась.
- Местного дикого шелкопряда распознать сумеешь?
- Да хоть сейчас... Ой, там же эти слепни!
- Режем ветки! - я достал кинжал и подал пример.
Нарезав кинжалами свежих ореховых веточек с листьями, мы закрепили их на одёжке и на конской сбруе и избавились таким образом от опасности с воздуха. Потом, погрузившись в медитацию, я нащупал наконец-то местных крупных стрекоз, подходящих для "истребительного сопровождения". Здесь, в Северной Африке, это какой-то другой вид, не тот, что в Испании, отчего я и не нащупал их сразу. Наши и Велия с Велтуром вскоре это заметили и заулыбались, и только Наташка, в том горном походе не участвовавшая, поскольку оставалась с Юлькой на руднике, ничего не поняла. Впрочем, её я стрекозами и не прикрывал, учитывая её боязнь абсолютно всех членистоногих. Хватит с неё и ореховых веток, которыми мы её увешали особенно щедро.
Мы выехали из-под кроны приютившего нас орехового дерева и пустили лошадей медленным шагом в обратном направлении. Наташка вглядывалась в ветки местных дубов, время от времени брезгливо морщась, но я рано радовался - всякий раз оказывалось не то, что мы искали. То паук какой-нибудь, то жук, то оса или муха... Ага, классный специалист по насекомым нам достался - страдающий патологической насекомобоязнью, гы-гы! Но, будем надеяться, что кто ищет - тот всегда найдёт. Надежда - она ведь последней умирает...
- Вон, смотри! - не проговорила, а страдальчески простонала наша специалистка, отвернувшись от куста, скорчив брезгливую гримасу и показывая пальчиком вслепую, - И ещё рядом! Вот тебе твои дикие шелкопряды!
- Мыылять! Срань господня! Что ж они небритые-то такие? - прихренел я, когда разглядел этих невообразимо волосатых гусениц, копошащихся двумя плотными скоплениями.
- Ничё, надо будет - побреем на хрен! - пообещал Володя, - Если из этой ихней волосни шёлк и прядётся - прям щас и побреем!
- Я бы не советовала, хи-хи! - прикололась Наташка, - Во-первых, не из этой волосни, а из коконов, а во-вторых - она у них ядовитая. Обожжёшься, и болеть обожжённое место будет долго...
- А они что, всё время вот так вот, кучей держатся? - спросил я её.
- Да, это дубовый походный шелкопряд. Походным назван за то, что гусеницы при передвижении следуют колонной одна за другой.
