Арарат - [94]

Лейтенант Гаспарян отдал команду, и через минуту бойцы роты с криками «ура» уже карабкались по склону горы. Гаспарян то пристально следил за подъемом, то искоса поглядывал на командира полка. На лице Асканаза трудно было что-либо прочесть. Он лишь спросил:

— Участвовали в боях?

— Никак нет, товарищ командир полка! — слегка виновато ответил Гаспарян.

Наконец один из взводов добрался до вершины горы.

— Прикажите возвращаться.

Гаспарян приказал дать условленный сигнал. Когда рота вернулась и построилась, многие из бойцов дышали с трудом. Асканаз повернулся к командиру роты:

— Сколько раз делали восхождение на эту гору?

— На этой неделе — третий раз.

— И вы думаете, что такими темпами вам удастся закалить ваших бойцов? Нет выучки, бойцы у вас ведут себя по-домашнему. Научите их коротко и ясно отвечать на вопросы. Бережете вы их. Забыли суворовское правило: «Тяжело в учении — легко в бою».

Асканаз снова вызвал бойца Мирабяна.

— Отдышался?

— Нет еще.

— А называешься сыном гор!.. Да ты должен был бы козлом скакать по горам. Приходилось видеть танк?

— Только издали, товарищ командир.

Опросив еще нескольких бойцов, Асканаз обратился к Гаспаряну:

— Такие занятия результатов не дадут. Каждый день, попутно с изучением оружия и учениями, будете выполнять особое боевое задание. Восхождение на горы и преодоление препятствия не являются еще выполнением боевого задания. Необходимо создать — и мы создадим — настоящие военные условия. Боец должен узнать, что значит, когда перед ним враг. Он должен проявить находчивость, а он ее может проявить только тогда, когда увидит перед собой реальные трудности… Я требую, — сказал в заключение Асканаз, — строжайшей дисциплины, целесообразного использования времени! Боевые задания для вашей роты будете получать из батальона.

…Поздно вечером Асканаз выехал в Ереван для доклада и снова вернулся в Мхуб. Автомашина по затемненным улицам промчалась мимо дома Вртанеса, затем дома Ашхен. Был первый час ночи. Асканазу очень хотелось повидаться с близкими, но он не решился беспокоить их так поздно.

Когда добрались до Канакирского шоссе, полная луна уже плыла по небу. Асканаз велел шоферу остановиться и вышел из кабины, чтобы взглянуть на Ереван. До войны там мерцали и переливались тысячи огней, Араратская равнина казалась звездным небом. А теперь под бледным сиянием луны, в темной дали неясно рисовался совершенно черный силуэт города.

* * *

В три часа ночи была объявлена учебная тревога. Бойцы в полном снаряжении выступили побатальонно. Уже больше двух часов подразделения шагали по неровным каменистым дорогам. Короткая майская ночь близилась к рассвету.

Рота Гаспаряна добралась до подножия горы Хадис. Бойцы прилегли на отдых. Утренний ветерок обвевал их лица. Левон Мирабян обратился к товарищу:

— Ну и денечки ожидают нас, Лалазар!

Товарищ его, уроженец села Арамус, невысокий широкоплечий парень лет двадцати пяти, слушал его с усмешкой.

— Наконец-то добрались до наших гор… — отозвался Лалазар. — Ты знаешь, что это за места? Вон там, чуть подальше, сорок родников из земли бьют. Отсюда и получают студеную воду ереванцы. Да, с наших гор! Жаль, луна уже скрылась. Послушай, какую песню сложили про нее арамусцы:

Месяц яркий сияет,

Яр моя — в покрывале.

Ветер легкий повеял,

Приподнял покрывало.

И Лалазар несколько раз повторил этот куплет.

— Ну, сказал… — возмутился Мирабян. — Эту песню еще наши деды-прадеды пели!

— Придумаешь тоже, я ее от ашуга-арамусца слыхал.

— Мало чего! Ого, вот и походная кухня подоспела! Пойдем скорее, прямо живот подвело.

…К вечеру подразделения добрались до Гегамских гор. Блеснула синева Севанского озера. Волны с плеском ластились к скалистым берегам. Левон Мирабян повалился навзничь на прибрежный песок, положил винтовку между ног и блаженно закрыл глаза. Ему показалось, что он спал одну минуту, когда кто-то разбудил его, толкнув в бок.

— А ну, вставай!

— В чем дело? — приподнимаясь и протирая глаза, недовольно спросил Мирабян.

— Приказано купаться.

Над Мирабяном стоял Ара, попавший в одну роту с ним.

— Купаться? — недоверчиво переспросил Мирабян. — Так вода же холодная…

— Боишься простудиться или не умеешь плавать? Полюбуйся-ка, куда заплыл Лалазар!

Мирабян тотчас же скинул одежду и прямо с берега прыгнул в воду. Он уже отплыл довольно далеко, когда Ара заметил, что он беспомощно барахтается в воде. Ара поплыл ему на помощь, но опередивший его Лалазар подхватил Мирабяна, подплыл с ним к берегу и бесцеремонно вытащил на песок.

— Если не умеешь плавать, чего очки втираешь?! Поплескался бы себе около бережка и вылез на песочек!

Мирабян только фыркал и отплевывался. К счастью, он не успел наглотаться воды. Отдышавшись, он начал медленно одеваться.

— Очки втираешь. Мало я, что ли, в нашей реке купался?

— Сравнил реку с Севаном! — пренебрежительно отозвался Лалазар.

— Я о плавании специальную книжку прочел. Там все сто правил описаны!

— А тебе эти сто правил ни к чему.

— Хватит болтать, и без тебя тошно.

— Да ты послушай! Чтобы плавать, нужно зарубить себе на носу одно правило: уметь держаться на поверхности воды. А остальное — чепуха.