Арарат - [202]

— Бабушка… — задыхаясь, ворвался в переднюю Давидик, — бабушка, Ара идет!..

— Сынок мой… — вырвалось у Шогакат, и она обняла Ара, ощупывая и гладя одежду сына, его голову, лицо. Словно маленький ребенок, Ара покорно подчинялся ласкам матери.

Наконец Шогакат словно вспомнила, что надо дать и другим поздороваться с Ара. Она неохотно выпустила сына из объятий и только сейчас разглядела его лицо, осторожно, медленно провела рукой по левой, обезображенной щеке. К ней вернулась обычная сдержанность, и она лишь тихо промолвила:

— Сынок мой, исстрадавшийся сынок…

Да, перед нею был он — ее прежний Ара: такой же родной и любимый. Только лицо у него немного огрубело. Ну что ж, не ребенок ведь, мужчиной стал!

В первую минуту никто не заметил, что вместе с Ара в комнату вошла Маргарит, а за ней Гарсеван; еще у ворот Мхубского лагеря он заметил их и предложил отвезти к Шогакат-майрик.

Шогакат крепко обняла Маргарит:

— Вот кто привел ко мне моего Ара!.. Дай поцелую тебя, моя умница!

Воспользовавшись наступившим молчанием, Гарсеван подошел к Шогакат-майрик и торжественно произнес:

— Помнишь лето сорок второго года, майрик-джан? Ты передала Ара на мое попечение, хотя он ни в чьем попечении не нуждался. Ну вот, возвращаю тебе твоего сынка живым-здоровым. Но знай, что Ара теперь не тот, кем был, он герой, ему по силам любое дело!

— Спасибо тебе, Гарсеван-джан, спасибо! У такого начальника, как ты, мой Ара, конечно, мог научиться только хорошему!

— И за все время пребывания на фронте, — с улыбкой продолжал Гарсеван, — наш Ара только один раз совершил преступление… но потом, к счастью, искупил его!

Заметив, что все с удивлением смотрят на него, он объяснил:

— Допустил, чтобы мина ранила его! Конечно, на войне враг не изюмом швыряется, но вот то, что в Ереван на лечение не приехал, а потом и отпуском не воспользовался, чтобы повидать мать и… где ты, Маргарит?.. и любимую девушку, — это уж!.. Да где ты, Маргарит?

— Ты уж ее оставь, я теперь с ней не расстанусь! — со смехом воскликнула Ашхен, привлекая подругу к себе.

— Ашхен-джан, раз ты тут, я в этом вопросе, конечно, голоса не имею! — покорно развел руками Гарсеван. — Но прошу тебя, разреши досказать…

— Гарсеван, ты сегодня говоришь без умолку… Я думала, ты уже кончил!

— Нет, нет, кончаю… Я хотел только напомнить Ара. Ты помнишь, давно-давно я говорил тебе, что молод ты еще, Ара, не знаешь, какое сердце у девушки-армянки!.. И вот, видели бы вы сегодня, как под тутовым деревом в Мхубе Ара и Маргарит…

Покрасневший Ара не знал, куда ему смотреть. Но Маргарит лишь улыбалась, не замечая, как довольна, как любуется ею мать Ара.

Ашхен, которую заботил вопрос о том, как помочь объясниться влюбленным, очень обрадовалась, узнав, что они успели сами, без посредников, встретиться. Лукаво поглядывая на Шогакат-майрик, она серьезным тоном сказала:

— Товарищи, я принимаю сегодняшнее приглашение на обед в честь помолвки Ара и Маргарит. Последнее их объяснение происходило в моем присутствии, поэтому я беру на себя роль распорядительницы!

Но Маргарит тряхнула кудрями.

— Но, Ашхен-джан, ведь наша помолвка состоялась три года назад!

Седе показалось немного неуместным простодушное заявление Маргарит. Но Шогакат-майрик была на седьмом небе. Асканаз подошел к Маргарит, поцеловал ее в лоб и весело сказал:

— Молодец, девочка!.. Ну, товарищи, торжественная часть закончена!

— Начинается часть лирическая! — в тон ему отозвалась Ашхен, и все со смехом стали занимать места за столом.

Сияющая Шогакат-майрик быстро обошла стол, проверяя, все ли в порядке. Заметив, что Вртанес тихо разговаривает о чем-то с Еленой около окна, она взяла невестку за руку и, подведя к Асканазу, усадила рядом с ним. Затем, положив руку на плечо Елене, взглянула полными слез глазами на Асканаза:

— Асканаз-джан, мы должны быть особенно внимательны к Елене.

Но сама Елена старалась сдержать свое горе, чтобы ничем не омрачить радости собравшихся за праздничным столом. И эта радость — таков закон вечнотекущей реки жизни — начинает рано или поздно проникать в сердце человека, даже надломленного горем…

Глава десятая ОТКРОВЕННЫЙ РАЗГОВОР

Асканаз и Оксана с Аллочкой вернулись домой от Вртанеса к девяти часам. Оксана сейчас же уложила Аллочку спать.

Асканаз подошел к Оксане и, обняв ее, собирался расспросить о том, понравился ли ей семейный обед, как в дверь комнаты постучали.

С широкой улыбкой на лице вошел Заргаров, пожал руку Асканазу и в глубоком поклоне склонился перед Оксаной.

— Асканаз, ты не сердись, что я так запросто… Ты завоевал такую популярность, что люди считают за честь знакомство с тобой! Кому-кому, а уж мне-то великолепно известно, какой самоотверженной работой добился ты этой славы и чести!

— Ладно уж, хватит. Ты бы сел.

— Нет, нет, дай мне излить свое сердце! Ведь на всю Армению ты у нас один, Асканаз Араратян! И как только заходит о тебе речь, я тотчас же громогласно заявляю: «Что бы ни говорили, сколько бы ни писали, — все равно мало, все равно недостаточно!»

Асканаз сдерживался из-за Оксаны; он слушал разглагольствования Заргарова с безразличным видом, ожидая, пока они прекратятся.