Арарат - [205]

Михрдат собирался уже вернуться в дом, как вдруг тучи на горизонте раздвинулись, вырвался последний луч и осветил закатное небо. Вновь протянулась светлая дорожка… И на дальнем краю этой дорожки показалась женщина с русым ребенком на руках. Руки матери крепко обняли ребенка, как бы указывая на то, что у малютки нет иной защиты, иного убежища, кроме материнской любви. Ребенок поднял опущенную голову, посмотрел на Михрдата и улыбнулся. Сердце у Михрдата затрепетало. Снова зажечь потухший очаг, чтобы засияли печальные детские глаза, чтобы продолжать жизнь: новый Габриэл вернет жизнь опустошенному саду, и вновь появится улыбка на губах Михрдата…

Глава двенадцатая ГОД СПУСТЯ

Осень щедро позолотила Араратскую долину. Склоненные к земле ветви фруктовых деревьев в садах, отягченные гроздьями винограда кусты в виноградниках мирно дремали под октябрьским солнцем. Зимующие в наших краях птицы — разжиревшие за лето воробьи и ненасытные вороны — теперь, после исчезновения перелетных птиц, словно почувствовали себя более свободно: они смело слетались во дворы крестьянских хозяйств, выхватывая свою долю из урожая богатой, сытой осени.

По шоссе Арташат — Ереван медленно ехала легковая машина. Видно было, что пассажиры никуда не спешат: они часто просили шофера остановиться, выходили из машины, любовались видами, заходили в сады, говорили со встречными женщинами, мужчинами, детьми — и продолжали так же медленно катить по шоссе.

В машине сидели Асканаз с Оксаной, Мхитар с Ашхен и дети — Аллочка и Тиграник. Асканаз был в военной форме. Он наконец решил воспользоваться своим отпуском. Многие в дивизии, в том числе и Мхитар с Гарсеваном, были демобилизованы еще в прошлом году.

Асканаз не упускал случая осведомиться о том, как себя чувствуют на новой, гражданской работе его бывшие бойцы. Расставаясь с ними при демобилизации, он неизменно наказывал им: «Работайте так, чтобы про вас всегда можно было сказать: вот люди, которые дошли от Еревана до самого Берлина; будем брать с них пример!»

Два часа назад они выехали из Двина. В доме Гарсевана они слушали отеческие пожелания Наапета-айрика, а теперь, как это всегда бывает после хорошей встречи, вспоминали все виденное и слышанное, делились друг с другом своими впечатлениями.

— Как горячо взялся за дело Гарсеван! — воскликнула Ашхен.

Оксана очень обрадовалась, когда узнала о затеваемой поездке. Несмотря на уговоры Асканаза одеться потеплее, она была в легком шелковом платье. Из глаз молодой женщины постепенно уходила притаившаяся скорбь, на лице вновь появилось прежнее, жизнерадостное выражение. С сияющей улыбкой, придававшей ей особую прелесть, она обернулась к Ашхен:

— Я любуюсь игрой света в Араратской равнине! Смотрите, какое прозрачное небо, какие пылающие краски!

Асканаз притянул к себе Тиграника и спросил:

— Помнишь, что говорил дедушка Наапет?

— Угу, помню: говорил, что мама… Да, говорил, чтобы я персик покушал!

— Ну, а кроме персика?

— Еще про пшат говорил.

— Э, нет, ты вспомни, что он про маму говорил, у тебя только персики на уме!

— Так он говорил, чтобы и мама пшат кушала!

Асканаз со смехом махнул рукой:

— Я вижу, с тобой сегодня не сваришь каши! Хочешь, напомню тебе слова дедушки Наапета?

— Хочу.

— Так слушай и запомни! Дедушка Наапет вот что сказал: «Тиграник, расти умным мальчиком, помни, что твоя мама очень храбрая, ты должен ею гордиться!»

— Зачем ты его учишь нескромности? — воскликнула Ашхен. — А хочешь, я повторю то, что говорил Наапет-айрик о тебе?

— Ашхен, не надо быть мстительной!

Вспомнив о персиках и пшате, Тиграник начал рыться в сумке у матери. Закинув руку на шею Асканаза, Аллочка с интересом рассматривала Арарат, постепенно пробивавшийся сквозь редкие облака.

— Ккакая ббольшая!.. А ттам ллюди есть?

— Там всегда снег, Аллочка. Вот станешь большая и поднимешься на эту гору!

— Ага… — улыбаясь, но с легким сомнением отозвалась Аллочка.

Оксана отвернулась, незаметно от спутников вытерла слезы: «Ах, если б мой Микола не испугался так за меня, он сейчас был бы здесь, сыночек мой незабвенный», — с тоской подумала она.

Они въехали в новое село. Человек двадцать колхозников вышли на улицу, преграждая дорогу.

Шофер нажал тормоза, и машина остановилась.

— Не сердитесь на нас, родные! — обратился к ехавшим в машине старый крестьянин. — Выпейте с нами по стакану молодого вина! День у нас воскресный, не рабочий. И мы должны выпить за живых и усопших, и у вас найдется, за кого выпить… И генерал среди вас сидит, — когда еще встретится такой случай? Уж не отказывайтесь, выпейте с нами! Эй, там, несите детям изюма, орехов, фрукты, несите все, что есть!

Асканаз и Мхитар вышли из машины, подошли к накрытому столу под раскидистым деревом, у обочины шоссе. Асканаз поинтересовался, какой урожай получен в этом году колхозом и сколько пришлось на каждый трудодень. Старик колхозник спокойно ответил:

— Все постепенно налаживается, сынок. Ведь земля труд любит: больше будет рабочих рук — и урожай обильнее будет!.. Ребята наши вчера винтовку и меч в руках держали, а сегодня за тракторы и комбайны взялись. А тот, кто от честного труда уклоняется, пусть на себя пеняет! Ну, попробуйте же нашего матчара