Арарат - [200]

На этот раз глаза матери наполняются слезами. Теперь она может плакать, теперь все поймут, чем вызваны ее слезы, С чувством глубокой материнской гордости она прижимает к груди священную награду и шепчет:

— Живи, родина!

Гарсеван ведет Ханум в большую комнату. Тянутся ряды аккуратно заправленных коек. Вот и уголок Унана…

— Вот это кровать Унана, его постель, подушка, полотенце…

Ханум смотрит на спинку койки, к которой прикреплена фотография Унана в рамке. И не выдержало сердце матери, упала Ханум на койку, обняла подушку, приговаривая с плачем:

— Нет, Унан-джан, не мертвый ты… Неправда, живой живой! Родной мой, бесстрашный мой сынок, живи долго-долго… Ах, одного только хотела бы я — чтобы ты своими руками мать твою обнял, в могилу опустил, а потом уж поднялся на гору ту… Бесценный мой, бесценный сынок!..

Глава девятая ПОД РОДНОЙ КРОВЛЕЙ

С первого же дня Шогакат-майрик распорядилась, чтобы все сыновья с семьями по-прежнему приходили по воскресеньям обедать к Вртанесу.

Однако, как ни гордилась Шогакат-майрик славой Асканаза, благополучным возвращением его, Ара и Вртанеса домой, скорбь о погибшем Зохрабе точила ей душу. Елена и Зефюр всегда стояли перед ее глазами, она не жалела слов утешения и ласки для овдовевшей невестки. И вот к этой тяжкой заботе прибавилась новая тревога — ей никак не удавалось увидеться с Ара. В первый день на площади было столько народу, что не только ей, но и очень многим не удалось увидеться с близкими: бойцы дивизии тотчас же после митинга были отведены в казармы. Особенно сильно взволновалась Шогакат, когда вернувшаяся с парада Маргарит рассказала о встрече с Ашхен и Берберяном, сообщила весть об их браке и нерешительно замолчала.

— Ну, говори же дальше… Об этом я знаю. Парандзем рассказала мне уже. Ты скажи, где Ара?

— Так не видела я его…

— Как это? Да я на твоем месте птицей бы взвилась, отыскала любимого!

— Так не было же его на площади.

— Как это не было?

— Да ты не волнуйся, майрик-джан. Я Гарсевана спрашивала. Он объяснил, что Ара дневальным был назначен, и не один Ара, но и многие другие бойцы.

В первый же день Вртанес отправился в казармы, повидался с братом и, вернувшись, рассказал матери, что Ара здоров и скоро будет демобилизован. О том, что лицо Ара обезображено шрамами, Вртанес ничего не сказал. Сегодня же все ждали, что Ара получит разрешение навестить родных. Шогакат-майрик бродила из комнаты в комнату, не находя себе места. Все у нее валилось из рук.

Постепенно начали собираться; пришел Асканаз с Оксаной и Аллочкой. В первый день, пока Асканаз был на митинге, Оксана и Аллочка поехали прямо на его квартиру. Вернувшийся к вечеру Асканаз в первую минуту не узнал своей комнаты — так уютно она выглядела.

Шогакат-майрик уже навестила вместе с Маргарит новую невестку. Сейчас она сердечно расцеловала Оксану и Аллочку и пытливо спросила:

— А ты знаешь младшего твоего деверя?

— Не видела еще, — с улыбкой ответила Оксана. — Надеюсь встретиться с ним сегодня.

— Да, да, конечно.

— Оксана всех вас хорошо знает по моим рассказам, майрик-джан, — вмешался Асканаз. — А Ара усвоил себе в армии привычку скрывать, что он брат комдива: боялся, что его будут ценить не по заслугам, а по родству.

— Ах, Асканаз-джан, пусть уж ценят, как он заслуживает, но мне хочется поскорее увидеться с сыном. Ведь сколько времени терпела, шутка ли сказать — больше трех лет!.. Ранен был мальчик, оправился от ран, снова пошел воевать… Стосковалась я по милому лицу моего сыночка! Помнишь, все его называли «Ара Прекрасный»?

— А теперь, — прервал ее Асканаз, — у моего брата два ордена и три медали. Подумай только, мама-джан, он ведь еще очень молод! Ашхен пришла… — и Асканаз пошел навстречу вошедшим в комнату Ашхен и Мхитару.

Ашхен уже демобилизовалась. На ней было нарядное платье из тонкой шерстяной материи, пышные каштановые волосы были красиво причесаны. Ее лицо светилось радостью. Во взгляде Мхитара можно было прочесть, как он гордится и счастлив тем, что у него такая подруга жизни.

«Как преображается женщина, чувствуя себя счастливой! Ведь на что была похожа Ашхен, когда была женой Тартаренца. А теперь!» — с горечью подумала Елена. Она не отводила глаз от Ашхен, с болью думая о том, что потеряла мужа, что в свое время заслужила суровый упрек свекрови из-за Заргарова. А о Заргарове ей пришлось за последнее время слышать много нехорошего. И хотя никто из родных даже отдаленным намеком не позволил себе напомнить ей об ее ошибке, Елена не находила себе покоя. «Человек должен прежде всего сам уважать себя!» — с тоской думала она.

Приход Ашхен словно оживил всех.

— Вот видишь, Шогакат-майрик, опять собрались все вокруг тебя! — весело воскликнула она, обнимая Шогакат, но тотчас же осеклась, взглянув на Елену, подошла к ней и, целуя, шепнула: — От души сочувствую тебе, дорогая.

Шогакат не утерпела и прямо обратилась к Ашхен:

— Уже четыре дня, как все приехали, а я так и не видела Ара… До каких же пор это будет продолжаться?!

Ашхен смутилась, но тотчас же ответила:

— Военная дисциплина, Шогакат-майрик… Он получит увольнительную записку и тотчас же приедет!