Арарат - [12]

— Вот эта музыка мне по сердцу! — и, подойдя к детям, принялся хлопать в ладоши вместе с ними.

В комнату вошла Шогакат. Она казалась недовольной — опаздывали Зохраб и Егине, но царившее в комнате веселое настроение вызвало улыбку на ее лице.

— Э-э, сестрица Шогакат! — обратился к ней Наапет. — Прошло времечко, когда мы смеялись и пели, наступили денечки, когда нам больше пристало кряхтеть да отдыхать… Предоставь уж молодым работать, присядь с нами, порадуйся на детей, вспомни свою молодость!

— В кругу детей наш Наапет и сам как ребенок! — засмеялся Михрдат, придвигая ей стул.

— Когда у человека легко на сердце, и старость ему нипочем! — кивнула головой Шогакат.

— А это уж истина! — подтвердил Наапет, не переставая хлопать в такт.

— Но я на тебя сердита, Михрдат, так и знай! — как бы вспомнив что-то, заметила Шогакат. — Почему не привел с собой Сатеник, зачем ей, бедняжке, сидеть одной дома?!

— Твой упрек был бы справедлив, сестрица Шогакат, если б я сам все время не уговаривал ее бывать на людях. Да все напрасно, заладила свое: тогда, мол, выйду из дому, когда мой Габриэл попросит меня пойти сватьей к родителям его суженой… — объяснил Михрдат.

При этих словах он мельком взглянул сперва на Габриэла, потом на Маргарит, а Шогакат-майрик, которая поглядывала то на Ара, то на Маргарит, промолвила:

— Дай бог Габриэлу найти свою желанную, дай бог того же моему Ара, чтобы мы в один день их обручили!..

В коридоре послышались громкие голоса. Распахнулась дверь, и, в сопровождении Седы, в комнату вошли Зохраб с женой, с ребенком и каким-то незнакомым мужчиной.

Зохрабу было уже за тридцать. Это был человек невысокого роста, с уже облысевшим лбом, в очках. Поклонившись всем, он подошел к Асканазу и Ашхен.

Жену его звали Егине, но она требовала, чтоб ее называли Еленой. Ей было не больше двадцати пяти лет. Эта беспечная на вид, миловидная женщина была одета с большим вкусом. Представляя присутствующим своего спутника, она с улыбкой заявила:

— С трудом заставила прийти Артема Арзасовича! Он зашел к нам, не могла же я его оставить…

— Милости прошу, очень рады… — повторял Вртанес, пожимая руку новому знакомому.

Артем Заргаров служил в Народном комиссариате пищевой промышленности заместителем начальника одного из отделов, где работала Елена. Это был мужчина лет тридцати, с гладко зачесанными назад редкими волосами. На его полном и круглом лице бросались в глаза узенький лоб и мясистый ноздреватый нос. Он был одет в шелковую сорочку и полосатые, тщательно отглаженные брюки. Представляясь, он склонял голову и протягивал для пожатия левую руку, приговаривая: «Левая — ближе к сердцу». Присутствующие заметили, что большой палец на правой руке у него был забинтован, но никто не счел удобным спросить, где он поранил палец.

В беседе выяснилось, что семья Заргарова живет на даче. Приглядевшись к нему, Наапет впоследствии охарактеризовал его как пронырливого человека, «прошедшего сквозь огонь, воду и медные трубы». И действительно, Заргаров очень легко сблизился с новыми знакомыми, а кое-кому из них показался даже симпатичным.

Дочери Елены было пять лет, она очень походила на мать. В свидетельстве о рождении имя девочки значилось Зефюр, но мать называла ее Зефирой, требуя, чтоб ее так называли и другие.

— Ах, Маргарита, да ты устроила здесь настоящий концерт! — воскликнула Елена и попросила, чтоб Маргарит сыграла что-нибудь для ее Зефиры.

Маргарит исполнила просьбу, но музыка уже не доставила прежнего удовольствия взрослым. Седа, которая во всем любила порядок и аккуратность, тотчас же увела Давида, Тиграника и Зефиру в другую комнату, где для них был приготовлен отдельный стол, и поручила их заботам Цовинар; она заметила, что Цовинар, которая вначале охотно согласилась занимать детей, на этот раз сделала недовольную гримасу.

Вернувшись к гостям, Седа пригласила их занять места за столом. Было уже больше четырех часов.

…В семье Шогакат-майрик было правилом, что за редкими исключениями все члены семьи — сыновья, невестки и внуки — по праздникам обедали вместе. Чаще всего собирались на квартире у Вртанеса, так как у него было удобнее, да и Седа была женщиной гостеприимной. Изредка собирались у Зохраба — Елена не придавала особого значения этим семейным сборищам. Но для Шогакат-майрик семейные обеды были настоящим праздником. Ей очень хотелось в это воскресенье устроить у себя семейный обед, но так как должны были прийти и другие гости, а ее небольшая комната не могла всех вместить, пришлось собраться у Вртанеса. А как хотелось Шогакат-майрик, чтоб этот прощальный обед в честь Асканаза состоялся у нее, чтобы Асканаз наконец «снял с себя траур» и с легким сердцем пустился в путь. Асканаз понимал тайное желание Шогакат-майрик и, несмотря на щемящее чувство, вызванное воспоминаниями о Вардуи, старался казаться оживленным. Сидя рядом с Ашхен, он, чтобы не отстать от других, ел одно блюдо за другим и весело поднимал бокал, когда провозглашались тосты.

Седа принесла на большом металлическом подносе зажаренного целиком ягненка. Наапет, который до этого молчал, поднял свой бокал и обратился к Шогакат: