Арап Петра Великого-2 - [4]
ГЛАВА 5
ВНЕЗАПНЫЙ КНИКСЕН
Арапы Петра Великого играли в кости.
— Плохо трясёшь, — Ганнибал почесал грудь. — Тряси лучше. Чего-то не везёт мне…
— Зато тебе с бабами везёт.
— Это да, — Ганнибал улыбнулся. — Мадам Журмо при прощании зело убивалась. Сказывала — хучь ты, Ганнибал, и бабник, нешто гишпанский Жон Дуан, но дюже невозможно мне с тобою, с мавром, прощаться, потому как наипервейший ты во всём Париже мужчина и галантный кавалер и от тебя приятно пахнет.
— Вызывал меня, кстати, государь и, промежду прочим, ему про все наши парижские выкрутасы известно. И про то как ты по борделям шлялся… и про то как маркизу Анжуй на бале за занавеской прижал… — Занзибал зевнул, — … И про то, как от мужа мадам Журмо с балкона без порток сиганул, и как я торговый корабль в плавание отправил… и как я ихнему гвардейцу усы шпагой отсек… и всё такое прочее. Всё известно.
— Еттить твою! — Ганнибал присвистнул. — Это ж ктой-то набрехать успел?! Кому это язык подрезать?
— А ты не догадываешься? Чай не велика загадка.
— Ну?
— Что, не знаешь? Даю подсказку. Святлейший князь Ме—е—е—е!
— Ншиков!
— Угадал!
— Неужли?!
— А кто ишо? Кому ишо надо? Только гундосому…
— Вот, шкура! Давай его на дуэль вызовем!
— Тут не Париж, за дуэль государь башку оторвёт.
— Тогда давай ему физиогномию разобьём!
— А… — Занзибал махнул рукой. — Опять наябедничает…
— А может ему, ябеде, в сапог нассать?
— Это можно.
В дверь постучали.
— Стучится кто-то, — сказал Занзибал. — Поди открой.
— Чего я? Сам иди! Ты услышал, ты и иди!
— Я не могу, я в исподнем.
Ганнибал нехотя вылез из-за стола и поплёлся открывать.
Открыл дверь и остолбенел. В коридоре стояла ангельской красоты молодая девица. Она сделала книксен и поздоровалась:
— Бонжур, мусью! Я — княжна Белецкая. Государь прислали меня к вам заниматься аглицкой грамматикой. Это вы, Занзибал?
Ганнибал молчал.
— Это вы Занзибал?
— Я… — наконец выдавил он. — То есть нет… Не я… Это мой брат — Зназибал. А меня Ганнибал звать… Я его брат. А вас как зовут?
— Елизавета Федоровна.
— Очень приятно. А я Ганнибал Петрович…
— Могу я видеть вашего брата Занзибала Петровича?
— Нашего брата?.. Он сейчас выйти затрудняется… Он сейчас не в том виде…
— Он что, пьяный?
— Он-то?.. Трезвый.
— Гм…
— Он не в форме… Может, передать чего?..
— Передайте, что я жду его в библиотеке. Государь велели заниматься немедля, — княжна сделала книксен и удалилась.
Ганнибал вошёл в комнату, прикрыл дверь.
— Кто там? — спросил Занзибал.
— Слушай, черномазый, к тебе такая дама приходила! Кр—р—расота! Здесь у неё — во! Здесь — во! Представляешь?! А здесь — во!
— Да для тебя что ни баба, то — во!
— Говорю тебе — первый раз такую вижу!
— Чего она приходила-то? Чего ей от меня надо?
— Государь прислал, аглицкому тебя обучать. Везёт тебе! В библиотеке ждёт.
— А, знаю! Энто княжна, что ли, Белецкая? Мне Пётр Алексеевич сказывал.
— Точно! Она самая!
— Ну ладно. Пойду тогда. Подай штаны, ефиоп.
Царь Пётр Алексевич распорядился, чтобы княжна Белецкая поселилась во дворце, покудова не выучит Занзибала. Княжна Белецкая перевезла во дворец свои гардеробы, кремы, пудры, канарейку, и поселилась в одной из дворцовых комнат. Занзибалу язык давался легко. Царь Пётр Алексеевич раз в неделю вызывал девушку к себе для доклада.
— Здравствуй душенька. Как поживаешь? Не тесно ль тебе во дворце?
— Здравствуйте, государь. — Белецкая сделала книксен. — не тесно.
— Вот и ладно. Как успехи ефиоповы?
— Ефиоп весьма способный.
Царь просиял:
— Он у меня такой! До наук охочий! Токмо озорной. Не забижает тебя? А то ты эвона какая красавица! — Замуж тебе пора. Созрел мандаринчик… Так не забижает?
— Что вы, государь. — Белецкая сделала книксен. — Он смирный. Ничего такого. Токмо от него вином пахнет. — Девушка поморщилась.
— Злоупотребить любит! Да. — Царь погрозил пальцем. — Ну ступай, душенька, с Богом.
Белецкая сделала книксен и удалилась.
ГЛАВА 6
ЖУРФИКСЫ
С тех пор как княжна поселилась во дворце, Ганнибал потерял покой. И не он один. Другие тоже интересовались. Светлейший князь Меншиков подкарауливал княжну в анфиладах и шептал ей на ухо сальности. Белецкая краснела, но неудовольствия открыто не высказывала. Ганнибал несколько раз заставал их вместе и скрипел крепкими белыми зубами. Горячее сердце арапа обливалось кровью. «И как она может с ентим гундосым?!» — думал он закатывая глаза.
Вечером Ганнибал одолевал брата расспросами.
— Чего она тебе сегодня говорила?
— Хэллоу. Хау дую ду?
— Это про чего же? — волновался Ганнибал.
— Здрасте. Как поживаете?
— А между вами никаких намёков?
— Я не по энтой части — ты же знаешь. С бабами одна возня. Ни выпить, ни поговорить. Благодарю! На хрена мне такие журфиксы?!
— Эх. — Вздыхал Ганнибал. — Не понимаешь… Весьма я предпочитаю блондинок. Хучь сам и брюнет… В чем она сегодня была?
— Ясно не в портках. В платье.
— Дурень! В каком платье-то?
— В длинном…
—С тобою бессмысленно о прекрасных дамах беседовать.
— А чего о них беседовать?! Тоже мне нашёл предмет — прекрасные дамы. Кони-пистолеты — вот енто, я мыслю предмет!
— Слушай, братан, давай я ей записку напишу. А ты передашь завтра.
— А пиши коли делать не фуя.
Назавтра Занзибал пришёл в положенный час на урок. Княжна уже сидела за столом и крутила пальцем глобус.
