Арахна - [33]

Глубокой ночью мы сидели с Сэмом перед пещерой кацика.

На небосклоне мириады звезд сияли подобно драгоценным светлякам, зажженным для красы этого неба. Южный Крест блестел в своем великолепии и лишь пение сверчков, которые чирикали в своих скалистых нишах, нарушало священную тишину тропической ночи.

— Да, это так, как я говорю, джентльмен. Семеро вошли туда и, — да сделает небо из меня фрикассе, — если я хоть одного увидел снова. Они выходили, но шли опять второй, третий, четвертый раз. И, наконец, дьявол ловил их. Я ставлю в заклад мою жизнь, да и вашу в придачу, что итальянец жил бы до сих пор, если бы слушался меня. Но он во что бы то ни стало желал войти в ущелье. Ну и остался там. Послушайтесь меня, молодой друг, и уйдите с этого пути. Будет жаль ваших прекрасных глаз, которые закроются навеки. Ваша жизнь вся впереди.

— Я верю вам, старый Сэм, — возразил я, — но скажите же мне, ради всего святого, за что, собственно, эти достойные люди заплатили своею жизнью? Мы, конечно, давно знаем, что из-за разницы в температуре в подземных ходах могут представиться разные ужасы. Но от этого не умирают. Еще никто не умер при виде собственного изображения в пещере. Ведь можно легко себе представить, что вследствие разных воздушных течений и игры света и тени может получиться на стене изображение человека. Говорите яснее, старый друг, и объясните нам, почему каждый, посещающий вашу пещеру, обречен смерти.

— Я был однажды в ущелье. Лет тридцать назад. И еще сегодня меня охватывает ужас, когда я вспоминаю об этом. Вы мне смешны, джентльмен, со своей разницей в температуре. Я был в когтях смерти. Когда я снова вернулся на свет божий, я дрожал с головы до ног. Подумайте о Ку-ицкаи. Так называют индейцы это ущелье, Ку-ицкаи, долина мертвых.

Тропическая ночь была безмолвна и глубока. Из пещеры доносилось равномерное дыхание старого Сэма. Сверчки не чирикали более. Но я не спал. Ку-ицкаи — долина смерти!.. Во мне назрело твердое решение во что бы то ни стало проникнуть туда.

— Итак, ты не идешь завтра с нами на охоту за шиншиллами? — спросил меня мой спутник.

— Нет, Саша, иди один с Сэмом. Я останусь в деревне. Я должен положить заплаты на наши одеяла и починить кожаные вещи. Идите одни на охоту. Послезавтра мы пойдем вместе в ущелье. Покойной ночи.

В ожидании наступающего дня, когда я хотел использовать отсутствие товарищей, чтобы одному проникнуть в пещеру, я лег спать и скоро крепко уснул.

Было ясное солнечное утро, когда Саша и Сэм Турнер отправились на охоту. Выждав час после их ухода, я занялся своими приготовлениями. Обильный завтрак, поданный самой красивой девушкой племени, подкрепил меня. Я пристегнул к кушаку пистолет, сунул в карман электрический фонарик с новой батареей и собрал кое-что из провизии в ручной саквояж. С особенной заботливостью я положил в грудной карман маленький шприц с дозой морфия, достаточной, чтобы убить лошадь. Таким образом, я мог не бояться никакой опасности. Если бы я оказался заключенным, или духи скал приготовили бы мне мучительную смерть, то с помощью этого яда я сравнительно легко перешел бы в лучший мир.

Дорога вела в гору. Тучи коршунов, которые тысячами кружились в воздухе, провожали меня, не отставая. Но, как бы по какому-то знаку, все громадное стадо птиц собралось вместе и в определенном порядке могучим взмахом крыльев повернуло обратно. Я взбирался с большими усилиями и несколько раз останавливался, чтобы бросить взгляд на острые вершины «Мертвой женщины», которая, как остров из первобытных камней, красовалась среди белых гипсовых скал.

Солнце было высоко на небе, когда я достиг входа в пещеру. В сущности, эта узкая скалистая щель более походила на впадину.

Две каменные стены стояли близко друг к другу и кверху расстояние между ними все уменьшалось. В маленьком скалистом котле, в глубине которого находился вход в долину смерти, было жарко, как в аду. По тяжелому воздуху, напоминающему пропахшую камфарой внутренность лавки антиквара, я догадался, что стою на пороге Ку-ицкаи. Какое-то неприятное чувство заставляло меня вернуться. Вынув из кармана перо, я нацарапал несколько знаков на скале, предвкушая гордость, с которой, возвращаясь из ущелья, я сотру их.

Осторожно пробирался я вдоль стены ущелья. Со стен капала вода. Свет, проходящий через верхнюю щель, был так слаб, что я видел перед собою на расстоянии длины лошади. Один раз я что-то крикнул, и эхо откуда-то ответило мне. Я продолжал пробираться, не прибегая к помощи лампы. Иногда делалось светлее; затем снова все погружалось как бы в ночную тьму. Было ощутимо холодно.

Когда я первый раз зажег электрическую лампу, моим глазам представилась незабываемая картина. Я стоял у стены обширного пустого зала, среди которого блестело озеро. Вода в нем была так чиста и прозрачна, что можно было различить каждый камешек на дне. На потолке сияли тысячи зеленых кристаллов. Я начал бросать маленькие камешки в озеро и любовался игрой нежных, волнистых кругов и их блеском.

Но что это?.. Что это такое?

Там лежал челнок. Наполовину в воде, наполовину вытянутый на берег и укрепленный камнем. Через многие скважины вода прошла внутрь. Примитивно построенный челнок. Кому он был нужен? Недалеко от места, где он лежал, грот суживался и превращался в широкий коридор из светлых гипсовых скал. Стены были жирные на ощупь, а с потолка свешивались забавные арабески из гипса. Направо и налево находились разветвленные ходы. В правом проходе было почти совсем светло. Красноватый свет сверху казался мне как бы приветом извне. Там возвышался целый ряд скал и в некоторых местах солнечные лучи протягивали свои нити в глубину пещеры.