Арагонские хроники - [16]

Ну а Шаод предпочел захватывающим исследованиям прогулку в Риовейн. То ли он побоялся ворошить секреты замка, то ли запланировал посетить местные лавки, а может, кто-то из горожанок ему приглянулся.

Клодия хозяйственно совместила приятное с полезным, занявшись осмотром убранных помещений. Но ее внимание к происходящему померкло, едва рыцарь Джон галантно предложил свою помощь: они рассеянно бродили по коридорам, заглядывая изредка в комнаты и забывая про традиционные тайники вроде ниш за коврами, выдвижных кирпичей и фальшпанелей. Их добычей оказался набор красок, случайно обнаруженный на столе в библиотеке. Назначение проявилось сразу же — Клодия макнула палец в один из цветов, на первый взгляд высохший, и изобразила на крышке ящика листок. Каково же было ее удивление, когда рисунок оторвался от поверхности и затрепетал. Ясное дело, продолжить она не рискнула и аккуратно заперла коробку. А Джон заметил, что удивительная шкатулка лежала так, словно неизвестный художник только вчера сидел здесь. Однако, помимо красок, никаких следов пребывания живописца найти не удалось.

Наступил логический момент наконец выяснить у Кайта Сида, не облюбовало ли замок, к примеру, семейство кобольдов. Когда девушка обратилась к нему, тот даже глаз не поднял от шахматной доски, точно заготовил ответ заранее. Мажордом лишь пожал плечами — мол, комнаты давно стояли нетронутыми, поэтому и предметы лежат, где их когда-то положили хозяева, или, наоборот, вещи откопали уборщики, но присвоить их побоялись — бросили как попало. В общем-то, такая трактовка полностью удовлетворила бы Клодию, если б не нарочитая невозмутимость Кайта.

— В чудесном замке и управитель чудной, — с улыбкой шепнул Джон, подмигнув спутнице.

— Да и владелец — тоже, — кивнула Клодия и тут же поправилась: — Был…

Развить свою мысль или пристрастно расспросить молчаливого дворецкого они не успели: в кухню влетела пикси, а следом вломились остальные.

Крылатая забияка победоносно размахивала диадемой. Похоже, дележ добычи обещал быть весьма занимательным и бурным. Замершая в дверях пунцовая, тяжело дышащая Саффи подтверждала худшие опасения. Девица запустила в фею пачкой бумаг, которые несла под мышкой. Ничем не скрепленные, письма шуршащим дождем окропили собравшихся, несколько упали в очаг и вспыхнули. На том и завершился акт агрессии

— Негоже так обращаться с чужими воспоминаниями, — Кайт окинул укоризненным взором притихших скандалисток.

То ли он действительно застыдил их, то ли София оказалась достаточно умна для того, чтобы не затягивать спор. Листы подобрали, и мажордом спрятал их в кухонный шкаф на самый верх. Меж тем пикси, спрыгнув с потолочной балки, водрузила диадему на голову Клодии. По словам Сиилин, украшение пришлось отвоевывать — якобы она охраняла интересы благородной дамы, Клодии то есть, от посягательств менее благородной, когда та обманом выманила вещицу у Айдена. Весьма темная история, если учесть заверения самого мага, будто он изначально задумал вручить оберег баронессе. Вероятно, фее захотелось поддразнить Саффи, и она легко нашла способ допечь девицу. Чего стоило ущипнуть ту за ухо исподтишка или плюнуть в нее? В арсенале пусть маленькой, но все-таки женщины есть средства и более изощренные…

К чести Софии надо сказать, что она не раздула угольев скандала, удалившись с поля боя с выражением гордого безразличия на лице. В качестве компенсации она утащила с собой де Монте, не очень-то, впрочем, упиравшегося.

Раздел имущества закончился счастливым воплем Сиилин, усмотревшей на столе ящичек с красками. Предвидя грозящие проблемы, Клодия с Джоном и Айденом ринулись к артефакту, но, конечно, опоздали. Предвкушение будущих шалостей придало фее сил, и она выхватила заветную коробку прямо из-под носа «неуклюжих громил».

— Это честный обмен, Клоди! — крикнула напоследок Сиилин.

Кухню огласил громовой раскат кайтовского хохота. Неудачливые пиксиловы со вздохами потирали ушибленные места, ничуть не одобряя веселья мажордома.

— Может, она забудет про козлика, — с надеждой прошептал Айден.

**

— Я не знаю оружия, погубившего больше мужчин, чем женская улыбка.

Вальдо Ильгерейд, друг и соратник рыцаря Джона.

И вот баронесса, не торопясь, ступала по растрескавшимся гранитным плитам и, покусывая палец, расширяла в уме список неотложных дел в замке, напоминающий ей огромный снежный ком, катящийся с горы.

Вдруг ход ее размышлений прервался: на ступенях перед парадным входом она заметила кровь. Клодия обернулась — красная неровная дорожка тянулась через весь двор от самых ворот. Несчастье! Но с кем? Девушка бросилась внутрь. У раненого достало сил подняться на второй этаж, там след уводил в первую же никем не занятую комнату. Дверь оказалась приоткрыта. Клодия сначала аккуратно заглянула в щель, памятуя о вчерашней гостье (мало ли кому еще пришло в голову навестить заброшенный замок!), а в следующий миг порывисто втянула воздух, прошептав: «Что же ты наделал?!»

На старом скособоченном диване лежал Гилберт. На нем был незнакомый потрепанный доспех, разрубленный на груди, а в кулаке он продолжал сжимать оружие. Едва минутное оцепенение прошло, баронесса решительно направилась к юноше. Долг пересилил страх, дрожь из пальцев ушла. Сноровисто подготовив все необходимое — за водой и лекарской сумкой пришлось бежать к себе, — Клодия высвободила занемевшую руку Гилберта из креплений тяжеленного щита (ох уж эти родовые реликвии, будь они неладны!), забрала меч и принялась за куртку, которую, не жалея, буквально срезала, стараясь не потревожить рану.