Арабский халифат. Золотой век ислама - [16]

Обычные концепции востоковедения весьма нуждаются в исправлении, и нам следует ими пренебречь, во всяком случае применительно к тому периоду истории ислама, когда арабы оставались правящим народом. Здесь на первом плане фактически стоит политика, а не влияние цивилизации, и полностью поглощает внимание изучающего. Политика означает не фатум в форме абсолютного деспотизма, а священное дело всех мусульман, в котором они принимают участие телом и душой, даже если это происходит без понимания характера и пределов человеческого содружества. Они колеблются под влиянием универсальных тенденций, религиозных, национальных и социальных. Слияние этих тенденций и их соперничество с существующим порядком вещей, который был редко представлен длительными царствованиями и долгожителями[34], создает значительную неразбериху, и обзор становится тем труднее, что место действия включает в себя целые народы и страны, простирающиеся от Индийского до Атлантического океана. Эта вводная глава казалась мне необходимой в качестве подготовки и руководства, чтобы читатель мог понять и удержать нить следующего далее повествования, а также не дать ему прийти к ошибочному мнению, что нижеследующие изыскания по истории древнейшего ислама носят исчерпывающий характер. Их главная тема – Омейяды, борьба арабской власти с противоборствующими силами и ее окончательное подчинение перед лицом революции, которая продолжалась с конца Мединского халифата. Здесь нам не хватит места, чтобы досконально рассмотреть все точки зрения сторон и провинций, хотя это было бы чрезвычайно важно для верного понимания ислама. В отдельной главе я собрал некоторые сведения о представляющей особый интерес провинции Хорасан. Что касается хариджитов и шиитов, а также войн с византийцами того периода, то я отсылаю читателей к лекциям, напечатанным в Nachrichten der philosophisch-historischen Klasse der Göttinger Gesellschaft der Wissenschaften, 1901.

Глава 2 АЛИ И ПЕРВАЯ МЕЖДОУСОБНАЯ ВОЙНА

Согласно аль-Мадаини, который ссылается на Абу Михнафа, Наиля, вдова убитого халифа Усмана, отправила его окровавленную одежду Муавии с описанием обстоятельств убийства, в котором она процитировала пророческие слова из Корана, сура 49, 9. В самом позднем рассказе Сайфа, который сохранился у ат-Табари, говорится, что Нуман ибн Башир привез в Дамаск окровавленную одежду Усмана и отрезанные пальцы Наили. Здесь прибавлены пальцы, поэтому сама Наиля уже не вписывается в рассказ. Далее Сайф говорит, что Муавия выставил страшные реликвии в мечети, чтобы растревожить сирийцев. Они лежали на всеобщем обозрении целый год, потому что как раз прошел год между смертью Усмана и сражением при Сиффине. Аль-Мадаини, цитируя Авану, передает только то, что на глазах у Джарира, которого Али прислал потребовать принесения присяги, Муавия разжег мстительность сирийцев и тем самым произвел желаемое впечатление. Таким образом, все это было всего лишь подделкой, чтобы внушить Али страх и помешать ему напасть на Муавию. Согласно аль-Вакиди, не Муавия подстегивал кого бы то ни было против Али, а наоборот. В дошедших до нас строках его двоюродный брат аль-Валид ибн Утба упрекал его за обмен письмами с Али вместо того, чтобы приступить к исполнению родственного долга – мести. По характеру Муавия был дипломатом и совсем не хотел развязывать войну с Ираком, потому что в то же время ему угрожали византийцы, а также и египтяне, которые были сторонниками Али. Он не стремился к халифату, его амбиции, по крайней мере сначала, заключались только в том, чтобы удержать сирийскую провинцию и прибрать к рукам Египет, который он не смел оставить своим противникам, если хотел защитить свои тылы. Амр ибн аль-Ас также побуждал его сделать это, так как считал мятеж против Усмана средством достижения цели и приложил все усилия, чтобы вернуть себе принадлежавшую ему прежде провинцию, и после смерти старого халифа заключил почетный, но прагматичный договор с Муавией, чтобы добиться этого. Так что Муавия и Амр сначала выступили против Египта и сумели обмануть Мухаммеда ибн Абу Хузайфу, тамошнего наместника Али, и захватить его в плен, но потом им пришлось повернуть, чтобы встретиться с самим Али. Али был агрессором, он претендовал на место халифа и правителя всего царства. Утвердившись в Ираке и закончив подготовку, он оставил главный лагерь в Нухайле близ Куфы[35] в конце 36 года (весной 657 года) и отправился на запад, где объявилось некоторое число басрийцев. Муавия и Амр ждали его на сирийской границе на Сиффинской равнине у Евфрата, недалеко от Ракки.

Рассказ о битве при Сиффине у ат-Табари – это практически полностью пересказ Абу Михнафа. Али с основным корпусом сил пошел обычным путем, которым передвигались войска, вдоль Тигра, а затем через Месопотамию. Рядом с Каркисией его встретил его собственный авангард, который на самом деле должен был идти по правому берегу Евфрата. После пересечения Евфрата близ Ракки у римской стены их встретил сирийский авангард, который отступил, не завязывая боя. Когда они намеревались разбить лагерь, выяснилось, что сирийцы заняли подходы к воде, то есть к Евфрату, и, так как прекраснодушные увещевания оказались бесполезны, сирийцев отбросили силой, но не отрезали от воды. В течение двух месяцев – зуль-хиджи 36 года и мухаррама 37-го – войска стояли лагерями друг против друга. Наконец в среду 8 сафара 37 года (в среду 26 июля 657 г.) началось общее сражение, которое продолжилось утром четверга с еще большей энергией. Сирийцы были лучше вооружены и имели гораздо более воинственный вид, чем иракцы. Перед лицом отборных сирийских войск йеменцы Куфы на правом фланге Али дрогнули, несмотря на отчаянное мужество их чтецов Корана. Но к вечеру Малику аль-Аштару удалось их сплотить и заставить врага шаг за шагом отступить в лагерь. Битва длилась всю ночь до утра, это была настоящая «Лайлат аль-харир», «Ночь воплей», а не ночь Кадисии