Арабская кровь - [15]

– Выезжай оттуда на лето, девочка! – советует ей Кинга. – Не оставайся в Эр-Рияде, а то растаешь от жары. Ты даже не имеешь понятия, на что ты себя обрекаешь. Температура будет достигать пятидесяти пяти градусов в тени. Может, и выше, но мы о них не знаем, потому что не хватает шкалы термометра. При влажности пять, максимально десять процентов можно высохнуть, как щепка. С июня по сентябрь жизнь в Эр-Рияде замирает. Прилетишь осенью.

– Как-то устроюсь, – упирается Марыся.

– Но зачем? Или ты святая мать Тереза?

Марыся не хочет говорить подруге, что появились кое-какие осложнения с визой. Хамид не стал вдаваться в подробности, но, как арабский парень, сказал mafi muszkila[17], однако проблема остается.

– Доченька, мы, конечно же, приглашаем тебя вместе с мужем к нам в Гданьск, – говорит мать, которая понемногу начинает настаивать на выезде летом. Как сговорились с Кингой!

– Спасибо, но в этом году не получится.

– Почему? Уже запланировали отпуск где-то в другом месте?

– Мы остаемся в Эр-Рияде, – сообщает Марыся тоном, не допускающим возражения, и в телефонной трубке воцаряется гнетущая тишина.

– Ты взрослая и делаешь что хочешь, но тут летом невозможно выдержать.

– Я знаю, что у нас противный климат, но что делать. Я должна как-то организовать время, и все будет хорошо.

– Летом все выезжают, даже саудовцы, значит…

– Я же сказала, что остаюсь! – нервничая, Марыся повышает голос. – Я жду визу, кроме того, я заполнила анкету на саудовский паспорт. Сейчас ни того, ни другого у меня нет, значит, мне остается только ждать, – приподнимает она все же завесу тайны.

– Знаешь ли ты, что как только получишь их гражданство, то должна будешь отдать ливийский паспорт? Они не признают двойного гражданства, а по саудовскому одна ты отсюда никуда не выедешь. Хамид должен будет каждый раз давать тебе нотариально заверенное разрешение на самую кратковременную поездку, хоть иногда таможенники и этого не одобряют. Муж должен быть с тобой в аэропорту, а бывает, что скрупулезному службисту и этого мало. Значит, супругу придется путешествовать с тобой лично (или тебя будет сопровождать указанный им член семьи – мужчина).

– Так что я должна делать?

– До получения польского паспорта еще долго. Сложные процедуры требуют времени, ты слышала, что говорил консул. Поэтому береги ливийский паспорт как зеницу ока и не избавляйся от него.

– Сейчас у меня в голове все только перемешалось.

– Может, заскочила бы ко мне на ДК? Мы бы с тобой могли все обдумать, я бы испекла твои любимые пирожные с клубникой.

– Не хочу тебе мешать… – возражает Марыся.

– Я ведь тоже сижу дома. Адаш еще слишком мал для начальной школы.

– Я перезвоню… – задумчиво произносит Марыся. – Увидимся… Может, на следующей неделе?

Марыся пробует отвертеться и грустно усмехается про себя, потому что использовала типичное арабское правило IBM, о котором упоминала ей Кинга.

– Прекращай с этими Insz Allah, bukra, mazal! Я слишком хорошо это знаю и страшно раздражаюсь, когда слышу нечто подобное! – не выдерживает Дорота, а Марыся взрывается смехом.

– Лучше вы с Дарьей ко мне приезжайте, – решает она. – Вы ведь еще не видели толком дом. Со мной чуть шок не случился, когда мы приехали сюда из Йемена! Верь мне, я не знала, что муж так чертовски богат! Я думала, что только очень успешен.

– А фамилию знала?

– Конечно, но думала, что он бедный родственник, который работает в семейной фирме.

– Раз такое дело, мы заскочим к тебе до двенадцати, когда мужчин не будет дома. Единственным представителем противоположного пола будет Адаш, – довольно смеется Дорота.

Через два дня все было решено, время бежало, и срок отъезда семьи на каникулы приближался семимильными шагами.

– Помни, ничего не тащи, приходи без звонка. Пусть это будет сюрприз, когда мы снова встретимся осенью, – шепчет Марыся сестре, с которой каждый вечер общается по скайпу.

– Да ты же здесь испечешься, как цыпленок на вертеле. Марыся, любимая, поедем с нами, прошу тебя… – не сдается Дарья и мучит сестру каждый день.

– Не ной, а то взбешусь! – Марыся повышает голос, наклоняясь к микрофону. – Если я говорю, что не получается, верь мне. Даже если бы хотела, – признается она и сама удивляется, что такова правда. Мать, конечно, еще раздражает ее, но малышка чудесная. Родственная душа.

Марыся высылает водителя за семьей, а сама готовит прохладительные напитки, укладывает на серебряном блюде пирожные из лучшей кондитерской в городе и целую гору фруктов. Конечно, ее любимую клубнику и заоблачно дорогие деликатесы, доставленные из Америки: садовую ежевику, малину, бруснику, смородину и ливанскую черную черешню. Едва она закончила приготовления, как услышала голоса у двери. Мать и Дарья, разумеется, закутаны в черные длинные, до земли, абайи, но гордо не закрывают свои светлые волосы. Маленького Адаша, пунцового от жары, сестра берет на руки и как можно быстрее вносит в дом.

– Ну, в этом году и жара! Я не могу! – комментирует Дорота, вытирая вспотевший лоб и верхнюю губу. – Старики саудовцы не помнят такого зноя в середине июня. Ах, это аномальная погода!

Гости выпивают по два стакана прохладного лимонада и уже после десяти минут сидения под холодным дуновением кондиционера приходят в себя.