Арабская дочь - [90]

— Я не знаю, наверное. Так я слышал. Во всяком случае, одна из них, вампирша, воплощенный дьявол, Ламия, самая лучшая подруга Амиры, получала большие деньги от своих предков. И все ей было мало. А моя маленькая наивная сестричка попросту в нее влюбилась. Девица нравилась ей всем, что было в ней плохого. Амира считала ее самой умной, красивой, ловкой… Короче, самой-самой. И дурочка-малолетка старалась подражать ей во всем. Как-то они поспорили, кто кого обгонит и сделает что-либо более плохое и злое. Но сначала были посиделки до рассвета с водкой, гашишем и сексом, а потом, после пьянки, когда они возвращались домой на скоростных автомобилях, все и случилось. У Амиры была доверенность на красный «порш», который еще перед смертью неизвестно для чего купил ей папочка, балуя до потери сознания.

— Подожди! Она что, умела водить автомобиль? Каким это чудом?[87]

— Она ездила перед домом и по улочкам нашего поселка, но всегда в обществе кого-нибудь постарше. Было б сказано! Если увидишь на дороге автомобиль с полностью затененными стеклами, просто черными, — это значит, что водитель — женщина. Глупые запреты как-то надо обходить. Если бы эти глупые девчонки сделали все правильно: учились с инструктором, соблюдали правила движения, то их опыт езды не закончился бы так, как у моей сестры.

Хамид прерывается, сжимает губы и закрывает глаза ладонью.

— После одной из бурных вечеринок, — продолжает он дрожащим голосом, — молодые бунтарки устроили drifting по городу. Но даже этого для них было мало. Поехали на автостраду, ведущую к аэропорту, и там начали гонять. У Амиры не было столько умения, как было у других, но она любой ценой хотела догнать свою псевдоподругу, которая мчалась впереди на скоростном «субару». Дело дошло до столкновения, пять или шесть машин разбились полностью, три были помяты, остальные сбежали с места аварии самым подлым образом. Четыре человека погибли на месте, около десяти были сильно изранены, у Ламии лопнула почка и оторвало стопу, а Амира выглядела, в общем, неплохо, сломана была только рука. Но в больнице выяснилось, что у нее обширное внутреннее кровотечение. Мы сидели с ней всю ночь, самую долгую ночь в моей жизни. Моя маленькая красивая сестричка лежала без сознания, ее глаза вздрагивали под прикрытыми веками, она царапала ногтями простыню и так жалобно стонала… Я думал, что мать этого не переживет, умрет от отчаяния там, на месте.

Марыся с болью смотрит в пространство, вспоминая Самиру, которую знала с детства. Она чувствует себя так, словно трагедия семьи мужа касается ее лично. Хамид незаметно утирает слезы, которые катятся у него из уголков глаз.

— Под утро Амира пришла в себя, схватила маму за руку и с диким ужасом посмотрела на нее. «Мама, я так боюсь! Не оставляй меня, не оставляй меня одну!» — эти слова я буду помнить до конца жизни. Когда после ее смерти мы с мамой возвратились домой, каждый пошел в свою комнату. Мы не обмолвились ни словом, даже не смотрели друг на друга. И за это я тоже буду упрекать себя до конца моих дней. Если бы я тогда ее обнял, если бы поплакал с ней… Она не выходила из своей комнаты весь следующий день. Дверь была закрыта на ключ. После того как дверь выбили, я нашел маму в ванной. Она выпила целый флакон успокоительных таблеток и вдобавок вскрыла себе вены, профессионально, вдоль. Она ведь не могла бросить свою маленькую любимую доченьку, которая так отчаянно ее звала.

— Maam, господин приказал дать вам эти альбомы. — Нона кладет пять больших толстых томов на столик у окна и выходит.

После вчерашних признаний у Марыси не хватает смелости даже заглянуть в них. Она прячет их в коробку на самой верхней полке в гардеробной. Когда-нибудь просмотрит их вместе с Хамидом. Чтобы расслабиться, берет водителя и едет в «Мамлюк» — один из самых больших торговых центров, какие когда-либо видела. На втором этаже — магазины только для женщин, и ни один мужчина не может туда ступить ногой. Только в этом магазине, длинном и широком, как и вся Саудовская Аравия, продавцы — женщины, тут находятся дамские примерочные, можно ходить даже без абаи. Некоторые прилавки предназначены разве что для карманов княгинь, поскольку вещи, которые ничем особенным не отличаются, стоят целый особняк. Кожаная курточка — семь тысяч риалов[88], юбка в комплект — пять, а цена на вечернее платье достигает баснословной цифры — двадцать тысяч и более.

Собственно, тут можно найти абаю ручной работы, вышитую цветными нитками, украшенную дорогими благородными камнями, в том числе и бриллиантами, а также цирконом или жемчугом. Здесь есть и упоминаемые Хамидом черные шелковые плащи с кристаллами Сваровски. Марыся покупает один из плащей с вышитым по тюлю на спине цветным блестящим павлином.

В двенадцать девушка, одетая в новом стиле, входит в дом Исры. У подъезда перед воротами стоит уже с десяток автомобилей, а водители сбились в группку и болтают, попивая кофе.

— Наша новая красивая сестра-блондинка.

Исра молниеносно замечает ее и радостно бросается на шею:

— Заходи, моя маленькая, я представлю тебя всем.

Она тянет Марысю за руку к толпе разодетых, сильно надушенных и обвешанных килограммами украшений женщин.