Арабески ботаники - [5]
Гмелину принадлежит, наверно, первое описание местности, где впоследствии будет построен Барнаул. Вот как он сам пишет: «29-го вечером, часа в три, мы снова отправились в путь в сопровождении 20 служивых, приданных нам заводом. Поскольку время года было такое, что можно было ожидать нападения казахских орд, то мы взяли с собой ещё и нашего семипалатинского капрала с 15 солдатами в качестве охраны, но лейтенанта и остальных лошадей, которых мы взяли частью из Усть–Каменогорска и частью из Семипалатинска и Ямышевой, мы отпустили. В тот вечер мы проехали не более 18 верст и остановились у небольшого ручейка.
На следующий день в час пополудни мы доехали до речки Локтёвки. В двух верстах от того места, где мы стояли, эта речка впадает в Чарыш, где расположены четыре деревеньки, принадлежащие Акинфию Никитичу Демидову и основанные им ради работы завода. Когда мы этой ночью ехали, нас застал сильный дождь, а поскольку мы проехали уже 20 вёрст, лошади дальше не пошли. Нам пришлось остановиться в сухой степи, где не было ни корма для лошадей, ни сухих дров, ни другой воды, кроме той, что лилась с неба. 31'го утром мы подъехали к речке Алей. Мы нашли здесь уже готовых лошадей на подмену, которые были собраны в одной из вышеупомянутых демидовских деревень. Мы были счастливы, что не видели никаких признаков Казахской орды, так что мы уже не боялись и отпустили здесь семипалатинского капрала с подчинёнными ему 15 служивыми.
Первого сентября утром в 2 часа мы прибыли к небольшому озеру, проехав всю ночь под сильным дождем с грозой. После обеда в 2 часа доехали до речки Барна аул, у которой расположена небольшая демидовская деревня. Недалеко от Барна аула, от истоков и до устья, местность покрыта сосновым лесом, смешанным с березой, называемым Барнаульский бор. Мы остановились у Барна аула до полуночи, а на следующий день в 9 часов доехали до речки Космала и до деревни того же названия.
За несколько вёрст до неё, там, где мы переправлялись через Космалу и ещё немного дальше, стояли несколько небольших деревень, каждая по несколько домов. От первой начинался сосновый лес с примесью березняка, он тянулся вплоть до деревни, где мы остановились, и ещё дальше на несколько вёрст. Я оговариваю это потому, что мы всё лето почти не видели леса. Пообедав, мы поехали дальше и к пяти часам вечера прибыли на р. Обь. Там мы переправились на большой барке, а на той стороне реки, у самого переезда, мы увидели снова демидовскую деревню, куда нас и отвёл начальник заводов, сопровождавший нас до этого места. Расска зывают, что река Обь и теперь ещё довольно широкая, перед ней составляет около 1000 сажен и глубина её не менее 4 сажен, а весной, когда все реки в этой местности разливаются, можно заезжать с большими судами даже и в деревню, где мы останавливались. Но на протяжении последних десяти лет западный берег, по-видимому, из-за нанесённого песка, стал выше, и река поэтому сузилась. Это одна из самых главных сибирских рек, она имеет свой исток в Монголии. Две реки, из которых она образуется, называются Бия и Катунь. Но реки эти называются Обью не ранее, как с того места, где они сливаются у Бийска или Бикатунской крепости. Начиная оттуда, эта местность населена, на реке много слобод. А сам Бийск — это приграничная крепость против калмыков, которые совершенно разрушили её лет 20 тому назад. Но потом она была восстановлена, и с тех пор нападений не было. Несколько вёрст ниже той деревни, где мы были, расположена слобода, называющаяся Усть–Чумышской, по реке Чумыш, которая там впадает в Обь».
Зима 1734—1735 гг. была суровой, и путешествие значительно усложнилось. 5 января 1735 года в Енисейске Гмелин зафиксировал самую низкую известную в то время науке температуру — 120 градусов ниже нуля по Фаренгейту[2]. Крутое примечание. Очевидно, с его легкой руки Сибирь на три столетия стала страной холода для всей Европы.
Карта путешествий И.–Г. Гмелина и Г.–Ф. Миллера. 1733—1743 гг. 1 — путь Гмелина и Миллера; 2 — путь Миллера при возвращении
Десять долгих лет продолжалось путешествие Гмелина. Его маршрут можно представить по зимовкам: 1735 – Томск, Селенгинск; 1736 – Иркутск, Верхоленск; 1737 – Якутск; 1738 – Киренск, Иркутск; 1739 – Енисейск; 1740 – Красноярск; 1741 – Томск; 1742 – Тобольск, Туринск. Это беспримерное путешествие было настоящим научным подвигом. Несмотря на то, что часть материала погибла в пожаре в г. Якутске, что Гмелин так и не добрался до океана, собранные материалы были, очевидно, самыми объёмными по количеству и качеству.
Именно на сибирском тракте пересеклись дороги двух великих естествоиспытателей — Гмелина и ещё одного европейского вундеркинда — Стеллера. Они были одногодками, оба родились в 1709 году. Стеллер, пожалуй, был самый талантливый и ботаник, и зоолог, однако драматизм его судьбы заключался в том, что он чуть опоздал, и место во 2-й Камчатской экспедиции было уже занято. Тем не менее, именно Стеллер достиг Тихого океана и сделал там свои великие открытия. Вот только вернуться ему было не суждено: Стеллер безвременно скончался на пути в Москву. Но его история — это уже другая связь, и его судьба ниточкой вплетается в связь времён, не давая ей прерваться. Гмелин возвратится из Сибири в 1743 году будучи уже великим, и как позднее назовёт его Линней, «отцом ботаники».
