Арабески ботаники. Книга вторая: Томские корни - [18]

Но более всего Сергей Иванович тяготел к науке. В ней главным образом сосредоточились его интересы, в ней он находил удовлетворение, она скрашивала ему существование, заслонив от него все мелкие дрязги и злобы повседневной жизни. И он не жалел для нее сил — постоянно работал, и притом работал много и упорно.

Подготовляя себя к научной деятельности, будучи еще гимназистом, а затем студентом, он не терял времени, а старался всеми силами запастись знаниями. Что можно было заполучить в этом отношении от Казанского университета и его профессоров в четырехлетний период — он взял все с лихвой, не ограничивался лишь обязательной для студентов программой, а шел дальше; так, например, предвидя, что ему придется столкнуться с вопросом о почвах, он много работал по агрономической химии. Но более всего он, конечно, занимался ботаникой, как своим излюбленным предметом».

Одна из последних идей, которая занимала С. И. Коржинского, — создание флоры России. К концу XIX века возникла острая потребность в таком труде, который, будучи написан на русском языке, мог бы в равной мере удовлетворить запросы как ученых-ботаников, так и агрономов, сельских учителей, краеведов и т. д.

Но начать такое грандиозное дело можно было, только имея хоть один удачный пилотный проект. Вот как сам Коржинский писал об этом: «Описание флоры всей Российской Империи в одном сочинении было бы в настоящее время слишком затруднительным. При огромном протяжении наших владений, богатстве и разнообразии их флор этот труд принял бы такие размеры, что при своей цели он стал бы доступным весьма немногим, да и пользование им было бы сопряжено с большим неудобством. Гораздо рациональнее поэтому разделить этот труд на 4 части и обработать отдельно: Флору Европейской России, Сибири, Туркестана, Кавказа и Крыма». «При дружном участии всех выдающихся русских ботаников, — пишет далее С. И. Коржинский, — можно в сравнительно короткое время обработать одну часть за другой, поставив на первый план флору окраин, в описании которой чувствуется особенно настоятельная необходимость». Здесь, конечно же, он имеет в виду Сибирь, где неустанным трудом собирается первоклассный гербарий П. Н. Крылова, на основании которого, без всякого сомнения, можно создавать региональную флору. Уже с 1901 года П. Н. Крылов начинает печатать «Флору Алтая и Томской губернии». Он полностью разделял идею С. И. Коржинского о поэтапной подготовке к флоре России и считал, что Сибирь в силу объективных причин может стать моделью для «Флоры России».

Удивительно, минуло более ста лет, и вот уже совершенно другое поколение ботаников начинает подготовительные работы над «Флорой России» третьего тысячелетия. Р. В. Камелин во введении первого тома «Флоры Алтая», увидевшей свет в 2005 году, пишет: «Есть одна замечательная закономерность в истории создания флористических сводок, охватывающих всю территорию России, во всех случаях они предварялись работами, характеризующими флору Алтая». Далее, Р. В. Камелин устанавливает ту нескончаемую ариаднину нить ботаники, которая плетется вот уже триста лет. «Даже самая первая, неоконченная «Флора Российская» П. С. Палласа, — пишет Р. В. Камелин, — прежде всего была основана на уже солидной изученности флоры Алтая на базе трудов И. Гмелина, самого Палласа, его сотрудников и учеников (П. И. Шангина, И. Сиверса и др.). Первая законченная «Русская Флора» К. Ф. Ледебура могла появиться лишь после окончания издания «Алтайской Флоры» (в 4 томах), написанной им же с учениками К. А. Мейером, А. А. Бунге. Но и «Флора СССР» была начата лишь непосредственно после того, как П. Н. Крылов, ранее создавший многотомную «Флору Алтая и Томской губернии» (вторую сводку по флоре Алтая), приступил к новому изданию — критической сводке «Флора Западной Сибири», где основной задачей был пересмотр таксономии многих сложных групп во флоре Алтая».

Заслуги С. И. Коржинского перед ботаникой отражены в многочисленных видах растений, названных его именем. (Hieracium korshinskyi Zahn, Orobanche korshinskyi Novopokr., Carex korshinskyi Kom., Silene korshinskyi  Schischk., Climacoptera korshinskyi (Drob.) Botsch., Glycyrrhiza korshinskyi Grig., Calamagrostis korshinskyi Litv., Stipa korshinskyi Roshev., Draba korshinskyi Botsch., Cicer korshinskyi Lincz., Hedisarum korshinskyanum B. Fedtsch., Onobrychis korshinskyi Vass., Artemisia korshinskyi Krasch. et Poljak., Betula korshinskyi Litv., Epilobium korshinskyi Moroz., Eremurus korshinskyi O. Fedtsch., Kudrjaschevia korshinskyi (Lipsky) Pojark., Lepechiniella korshinskyi V. Pop., Pycreus korshinskyi (Meinsh.) V. Krecz., Rindera korshinskyi (Lipsky) Brand., Rosa korshinskyana Bouleng., Senecio korshinskyi Krasch., Tulipa korshinskyi Vved. В его честь назван род из семейства зонтичных — Коржинския (Korshinskya).

Причудливая арабеска ботаники ткется из многих нитей, но золотая ниточка судьбы С. И. Коржинского горит ярко среди других нитей и не тускнеет со временем.

Коржинския Ольги – Korshinskya olgae (Regel et Schmalh.) Lipsky

Круг четвертый. Мартьянов и Крылов

Н. М. Мартьянов в 1877 году приехал в Минусинск. Из Москвы, Санкт-Петербурга, Казани Сибирь представляется далекой страной. Там и люди должны быть другими, и природа, и растения, и животные. И хочется в этих далеких и «диких» местах сеять доброе, умное и вечное. Практически так думают все, кто приезжает в Сибирь. Обычно считают, что раз так далеко от Москвы, то и жизнь лишена всякого интеллектуального движения.