Аптекарь Освенцима. Неизвестная история Виктора Капезиуса - [13]

Виртс хотел лично контролировать отбор на платформе. Он считал, что решения в вопросах жизни и смерти могли принимать только врачи. Раз Освенцим представлял уникальную возможность развить нацистскую науку, Виртс утверждал, что доктора должны выбирать подопытных вручную. Эта точка зрения получила опору той весной, когда в лагерь приехал доктор Йозеф Менгеле, 32-летний заслуженный ветеран восточного фронта. Менгеле был протеже доктора Отмара Фрайхерра фон Фершуэра, одного из ведущих генетиков Европы, предводителя нацистской расовой псевдонауки. Еще студентом Менгеле был любимым помощником фон Фершуэра во всех исследованиях уважаемого в Третьем рейхе Франкфуртского института наследственности, биологии и расовой чистоты.

Сотрудничество с фон Фершуэром бросило Менгеле в гущу событий: он погрузился в развивающуюся нацистскую научную философию, согласно которой было возможно отбирать, изменять, и таким образом «очистить» генетику человечества[87]. Особое внимание фон Фершуэр посвятил изучению близнецов. Он занимал пост главы выдающегося берлинского Института антропологии, наследственности и генетики им. кайзера Вильгельма. Именно фон Фершуэр замолвил слово за Менгеле, после чего того перевели в Освенцим, и он же спонсировал некоторые медицинские эксперименты. Одна из заключенных, работавших на Менгеле, врач Элла Лингенс, впоследствии отметила:

– Под предводительством Отмара фон Фершуэра на свет вышли окончательные, смертельные последствия науки, основанной на расовом принципе, которым при национал-социализме не было предела[88].

Приехав, Менгеле не стал терять время зря. Для исследования ему были нужны близнецы. И побольше. Но отыскать таких среди тысяч изнуренных, грязных и растерянных пленников, как он сказал Виртсу, было сложной задачей, которую нельзя доверять нетренированному глазу простого эсэсовца. Это стало одной из многих причин, по которой Виртс решил, что отбором должен руководить человек с медицинским образованием.

Все лагерные врачи, Виртс в том числе, должны были проводить отбор на платформе, заменяя коллег раз в сутки. Каждый поезд встречало двое врачей. Не всем нравилась эта работа. Некоторые, как Ганс Кёниг и Вернер Рёде, ушли в запой. Известный склонностью к садизму, доктор Фритц Кляйн, как потом рассказывал Капезиус, «почти всегда был пьян». Другой врач, Ганс Мюнх, отказался выполнять задание, был понижен в звании и переведен в Моновиц, где изучал поступающую на анализ кровь. Доктор Иоганн Пауль Кремер вел дневник каждый день на протяжении 7 месяцев, что проработал в Освенциме. Он писал, что по сравнению с лагерем, «ад Данте мог показаться комедией» и что «люди соревнуются, кто будет чаще проводить отборы [потому что] получают за это приятные бонусы – 200 мл водки, 5 сигарет, 100 г сосисок с хлебом»[89].

Многим не нужно было дополнительное вознаграждение: для них это было просто частью работы. Но некоторые ценили эти «особые акции». Одним из таких был Менгеле, он даже вызывался работать дополнительные смены. На станции он стал тем самым первым нацистом, которого видели десятки тысяч пленных после долгого пути. Образ одетого с иголочки эсэсовца, время от времени насвистывающего оперную арию, с хлыстом в руках (с помощью хлыста он указывал пленникам, идти им вправо или влево), навсегда врезался в память тех, кто пережил Освенцим[90].

Около 5 тыс. близнецов, в основном детей, прошло через то, что другие заключенные назвали «зоопарком Менгеле», барак № 14 лагеря F. Там он проводил самые страшные эксперименты, что видала эта война. В распоряжении Менгеле, как и других эсэсовских врачей, был неограниченный запас «подопытных кроликов». Он хотел использовать их, чтобы раскрыть тайну рождения близнецов, чтобы каждая хорошая арийская мать могла родить сразу двух детей, таким образом восполнить потери немцев в войне. Также ему было интересно, возможно ли изменить внешность «низших рас» и сделать евреев и цыган более похожими на арийцев. Менгеле применял на практике любую медицинскую теорию, которая его интересовала, вне зависимости от того, насколько безосновательной она была, и насколько жестоким и смертоносным был эксперимент.

Однажды заключенную Веру Кригель привели в одну из комнат его лаборатории. К своему ужасу там она увидела стену, покрытую человеческими глазными яблоками.

– Они были приколоты, как бабочки, – вспоминала женщина. – Я подумала, что уже умерла и оказалась в аду.

Эти органы Менгеле отправлял наставнику, фон Фершуэру, чтобы один берлинский ученый мог дописать работу на тему пигментации глаза, в частности, является ли она полезным биологическим расовым маркером.

Капезиус еще не знал, что его довоенный работодатель Farben/Bayer спонсировала большую часть лагерных экспериментов. Также он не знал, что Farben зарабатывала на использовании в Освенциме циклона Б, пестицида на основе цианида, которым убивали в газовых камерах. За десятилетия до того, как люди услышали слово «Освенцим», Farben выкупила контрольный пакет в патенте циклона Б. Bayer в основном отвечала за продажу и распространение[91]. Изначально это вещество использовали для обработки бараков и одежды заключенных. Но за 1,5 года до приезда Капезиуса циклон Б взял на себя более важную и более разрушительную роль: это стало результатом встречи глав СС, проведенной в пригороде Берлина Ванзее. Там они приняли «Окончательное решение еврейского вопроса». Нацисты забросили все планы по изгнанию и переселению европейских евреев. Глава СС Гиммлер вызвал коменданта лагеря в Берлин и сообщил ему, что фюрер приказал приступить к полному уничтожению