Аптекарь, его сестра и ее любовник - [40]

Датч проклял снежный вихрь пополам с дождем.

— Я буду там завтра, даже если мне придется отрастить крылья и лететь.

— Боюсь, что именно это тебе и придется сделать, — заметил Уэс. — Ты сейчас куда?

— Поезжу по городу. Посмотрю, что и как.

— А почему бы не подвести черту, Датч? Поспи немного.

— Не могу. Даже пытаться не стоит. Я заряжен адреналином и кофеином.

Уэс окинул его изучающим взглядом.

— Я рекомендовал тебя на эту работу.

Это замечание задело Датча. Он зло покосился на старого друга.

— И что? Уже жалеешь?

— Нисколько. Но, думаю, я вправе напомнить тебе, насколько твое будущее зависит от того, преуспеешь ты здесь или нет.

— Слушай, если ты думаешь, что я плохо делаю свою работу…

— Я этого не говорил.

— Тогда что?

— Я только хочу сказать, что на кону твоя репутация. И моя тоже.

— А ты никогда не забываешь прикрыть свою задницу, верно, Уэс?

— Ты чертовски прав.

— У тебя всегда тылы были прикрыты линией полузащиты, и если парни плохо тебя прикрывали, ты с них шкуру спускал. Я был там, и мне тоже доставалось от твоих быков-полузащитников. Да у них шеи были толще моей талии! Но ты плевать хотел, что меня перемелют в пыль, лишь бы твоя задница была прикрыта.

Датч спохватился, что ведет себя по-детски, вороша обиды прежних дней, когда они вместе играли в американский футбол, и прикусил язык. То, что сказал Уэс, было правдой. Печальной, уродливой, но правдой. Он это знал. Просто ему тошно было это слышать.

— Датч, — заговорил Уэс, тщательно отмеряя и взвешивая каждое слово, — мы тут не в блошки играем. И даже не в футбол. В нашем маленьком городке завелся какой-то псих ненормальный, ворующий женщин. Теперь уже пять. Один бог знает, что он с ними делает. Люди напуганы, нервы у всех на пределе, все гадают, скольких еще он схватит, прежде чем его поймают.

— К чему ты клонишь?

— К тому, что общее горе тебя и вполовину так не волнует, как твоя Лилли. Подумаешь, заночевала в уютном гоном домике в ночь снегопада! Нет, я понимаю, конечно, ты о ней беспокоишься. Ты в своем праве. Но, ради всего святого, сопоставь одно с другим!

— Не надо тут проповедовать, мистер председатель городского совета! — Датч еле сдерживал себя, такая буря бушевала у него в груди, но говорил он тихо. — Не тебе меня судить, Уэс, ты и сам не образец добродетели. — И, чтобы до Уэса лучше дошло, добавил: — Особенно в том, что касается женщин.

Глава 11

— У тебя астма?

— Хроническая. Но это же аллергия. — Лилли ощупала пустую сумку внутри, понимая, что это бесполезно. Бархатного мешочка, в котором она держала лекарства, там не было. Она взволнованно провела рукой по волосам, потом потерла подбородок. — Где же он?

— Но у тебя же нет приступов астмы?

— Потому что я принимаю лекарства, чтобы их предотвратить. Ингаляции и таблетки.

— А без них…

— У меня может начаться приступ. И это очень плохо, потому что у меня нет с собой бронхорасширителя.

— Бронхо…

— Расширителя, расширителя, — нетерпеливо повторила Лилли. — Это ингалятор для использования во время приступа.

— Я видел, как люди ими пользуются.

— Без него я не могу дышать. — Лилли вскочила и нервно прошлась по комнате. — Где же этот проклятый мешок? Он примерно вот такой. — Она развела ладони на шесть дюймов. — Зеленый, бархатный, расшит бисером. Одна моя редакторша мне преподнесла на Рождество. Заметила, что прежний мешок износился.

— Может быть, ты оставила его…

Лилли прервала его, покачав головой.

— Я всегда ношу его в сумке, Тирни. Всегда. Он и сегодня был у меня.

— Ты уверена?

— Абсолютно. Холодный воздух может вызвать ступ, и я точно помню, что воспользовалась одним из ингаляторов перед тем, как уйти отсюда. — Охваченная паникой, она нервно растирала ладони. — Господи, да что же то такое — он был у меня в сумке еще сегодня, а сейчас его там нет. Куда он мог деться?

— Успокойся.

Лилли сердито посмотрела на Тирни: он что, не понимает, почему она разволновалась?! Ну конечно, откуда ему знать, каково это — задыхаться, ловя ртом воздух, и опасаться, что не сможешь сделать следующий вдох.

— Только не говори мне «успокойся»! Ты не знаешь…

— Ты права. — Тирни схватил ее за плечи и слегка встряхнул. — Я ничего не знаю об астме, кроме одного: истерика только усугубит положение. Ты себя накручиваешь, так и до приступа недалеко. А теперь все-таки успокойся.

Ее неприятно задел его строгий голос, но, по существу, он, конечно, был прав. Она кивнула ему и освободилась от его рук.

— Все, я спокойна.

— А теперь давай восстановим ход событий. Ты воспользовалась ингалятором, перед тем как сесть в машину, верно?

— Перед выходом из дома. Я точно знаю, что спрятала мешочек с лекарством в сумку. Помню, как я возилась с «молнией»: расстегивать было неудобно, а снимать перчатки не хотелось. Но даже если бы я случайно оставила его здесь, он был бы в этой комнате. Мы обшарили весь дом. Его здесь нет, иначе кто-нибудь из нас уже наткнулся бы на него, так ведь?

— Твоя сумка упала, когда машина врезалась в дерево, помнишь?

Нет, она не помнила до этой самой минуты.

— Ну конечно! — воскликнула Лилли. — Должно быть, мешочек выскользнул из нее. Он лежал сверху, потому что я положила его в сумку перед самым уходом.