Аптечное дело - [3]

Толстый мужчина, похожий на лавочника, прошел мимо нашего столика, задев мое плечо, и занял место рядом.

Он сразу принялся орать кому-то через весь зал. Я, взглянув на толстяка, подумал, что стоило бы ему пустить кровь из носа, и посмотрел на часы.

Я искренно наслаждался присутствием этой симпатяжки. Мне даже стало жаль, когда пришло время уходить.

Для порядка я решил все же сказать ей все, что думал:

— Милочка моя, сегодня утром вы позвонили мне в номер и попросили о помощи. Не знаю уж, какая горничная вам меня сдала, но я с удовольствием провел время в вашем обществе, и поэтому прощаю эту невинную уловку. Но если бы вам нужна была моя помощь, вы рассказали бы мне о сути дела. Вы же так ничего и не сказали. Коли так, поставим точку на этой загадочной истории с Зиганшиным и запиской. Вы заверили меня, что никакой романтической истории нет и в помине, вы, я вижу, не газетчица и не работаете в ментовской, и поэтому будем считать, что вы просто избрали оригинальный способ для знакомства со мной! На профессионалку вы не похожи… Может быть, вам нужны деньги?

Девушка несколько секунд молча смотрела на меня. Потом губы ее задрожали.

— Я поняла, за кого мы меня приняли. Но я вовсе не из таких. И мне от вас деньги не нужны, наоборот, я готова заплатить вам.

— Деточка моя, я высокооплачиваемый специалист. Вы даже и представить себе не можете, какова моя зарпла…

— Пятидесяти тысяч хватит? — негромко осведомилась она.

Я поперхнулся дымом своего «Кэмела» (наверное, во второй раз в жизни) и уже с интересом уставился на нее. Лицо удлиненное, с широкими скулами и чуть раскосыми глазами, яркие сочные губы, миниатюрный упрямый подбородок, краски на лице немного, но в восемнадцать лет это не воспринимается как недостаток. На открытой шее небольшой золоченый кулончик с камешком типа опала, грудь невысокая, но под лиловым платьем свободного покроя кажется, что у нее крупные соски. Платье не скрывает довольно милых коленок в люрексовых чулочках, ну и что там еще? — лиловые же туфельки-лодочки, замшевая сумочка винного цвета от «Ле Монти»… Интересно, подумал я, а умеет ли она…

Однако она, очевидно, догадавшись о моей неуверенности в ее кредитоспособности, немедленно открыла сумочку и резким тоном сказала: — Полагаю, что этого достаточно, чтобы настроить вас на деловой лад.

Внутри покоилась внушительная пачка купюр оттенка благородно-баксовой зелени. Их там было не менее пяти. В «штуках», разумеется.

— Думаю, что да, — согласился я и быстро прикрыл ее сумочку от чужих и, как правило, любопытных глаз. — Я просто на секундочку задумался, размечтался, знаете ли этак играючи. Но теперь я готов выслушать суть вашего дела. И в первую очередь — откуда вам стало известно о моем существовании?

— Папе посоветовал к вам обратиться дядя Миша.

— Какой еще…

— Михаил Андреевич Гарбузов. Он, кажется, в нефтяном институте работает.

Я уныло покивал головой.

Этот институт в свое время прозывался в народе «Кон-торой Глубинного Бурения», и мне в то доброе старое время пресловутый «дядя Миша» много крови попортил из-за одного валютного дела, но потом мыс ним как-то зауважали друг друга, даже скирюховались, можно сказать. Он, правда, все хотел меня стучать научить, но в этом я его разочаровал.

— Так чего вы с дядей Мишей от меня хотите?

— Нам с папой нужна шляпа.

Я икнул и в упор посмотрел на нее. Она поморщилась и, захихикав, замахала двумя руками: — То есть, я имела в виду, «крыша». Так это, кажется, называется?

— Продолжайте, — буркнул я. — Расскажите, почему вы так решили и кого конкретно вы опасаетесь.

— Для начала я должна вам прояснить, над чем работает мой отец. — С этими словами она полезла в сумочку и извлекла оттуда запаянную ампулу без каких-либо надписей с прозрачной жидкостью внутри.

— Это то, без чего не могут жить миллионы людей.

— Вот как, ваш папуля гонит наркоту?

Она посмотрела на меня, как на умалишенного.

— Вы когда-нибудь слышали о диабете?

— Какая-то такая болезнь… — неуверенно произнес я и поморщился.

— Не какая-то, а очень сложное и тяжелое заболевание. Как вы думаете, почему сахар называют «белым ядом»? Да потому, что так и есть. Сахар — это опасное вещество, содержащееся буквально в любом продукте, от травы до чая и кефира. Его излишнее содержание в крови в течение считанных часов приводит к головокружениям, обморокам, болям, затем к коматозному состоянию, а там и к смерти. Но человеческий организм научился с ним справляться, вырабатывая инсулин. Дозы инсулина, поступающие в кровь, способствуют распаду сахара. Но такое бывает только у здоровых людей. У человека же, больного диабетом, инсулина в крови не образуется. Поэтому ему требуются искусственные инъекции этого препарата. Он просто обязан делать себе уколы инсулина для рассасывания сахара в крови. Таких уколов требуется от одного до пяти в день. От трех до пяти таких вот ампул ежедневно — каждая по доллару за штучку.

Я присвистнул:

— Почище любой наркоты!

— Как вы думаете, сколько на свете диабетиков?

Я пожал плечами, как сделал бы и любой на моем месте.

— Около двух с половиной процентов от общего числа живущих. Не представляете? Ну, скажем, только по нашей стране это почти пять миллионов человек. По всему же свету это около ста миллионов. И всем им ежедневно необходим инсулин, в противном случае этот человек очень скоро выпадет из разряда живущих.