Апсу - [69]

Время шло; начинало темнеть. Ки-Энду все не просыпался.

— Сегодня мы не сможем идти дальше, — сказала Мирегал.

— Нидхаги, наверно, уже не ищут нас. Пойдем на дорогу и переночуем там.

Ночь прошла спокойно, но не принесла отдыха. Мирегал металась и кричала, Бхарг стонал, а Гил и вовсе и мог сомкнуть глаз. Его мучил голод, а на душе была такая смертная тоска, что хотелось плакать. Перед рассветом Мирегал стала звать его во сне. Он склонился над ней и тут же отшатнулся в ужасе, увидев ее правую ладонь, покрытую огромными кровавыми волдырями.

Гил разрыдался.

— Бедная моя, — бормотал он, целуя ей лоб и щеки и заливая ее слезами. Вот как далась тебе твоя пощечина!

Только Ки-Энду лежал все так же неподвижно, положив руку на грудь, и сердце его билось все слабее, и все тише становилось его дыхание.

Утром они снова двинулись в путь. Теперь Гил нес Ки-Энду — тот все еще был без сознания. Идти было неимоверно тяжело — от голода и усталости путники валились с ног. Но дорога была пуста, и Бхарг не чувствовал никакой опасности.

За весь день никто не проронил ни слова.

Они двигались теперь очень медленно и к вечеру прошли меньше двадцати миль. На закате остановились, вконец обессиленные, и решили снова ночевать на дороге. Гил осторожно положил Ки-Энду на землю и сел рядом; и тут Ки-Энду открыл глаза.

— Гил, — произнес он чуть слышно, — я хочу пить…

— Продержись еще немного, Ки, завтра мы будем в Меллнире. Дэвы тебя сразу вылечат! А воды у нас нет, ты же знаешь. Мы сами не пили больше суток.

— Мне больно, Гил. Жжет… вот здесь, — Ки-Энду положил руку на грудь. Посмотри, что там.

— Ничего — На одежде никаких следов, ни одной дырочки.

— Что одежда — Расстегни мне ворот. Это должно быть на теле.

Гил сделал так, как просил его друг.

— Дэвы! — Гил, потрясенный, не смог сдержать вопль. На левой стороне груди у Ки-Энду чернела глубокая, страшная, обугленная язва в форме пятипалой руки.

— Так и есть… — пробормотал Ки-Энду. — Что, ручка государыни Ашт?

Гил, с трудом одерживая слезы, начал говорить, что ничего страшного, что дэвы рядом, что они, конечно, вылечат его…

— Нет, Гил, меня уже ничто не спасет. Это печать смерти, мое сердце сожжено. Я не задержусь на этом свете.

— Не смей так говорить! Ты не умрешь!..

Ки-Энду долго молчал — видимо, снова впал в забытье; когда же наконец очнулся, взор его был устремлен мимо Гила, куда-то в небо — это был отрешенный взгляд человека, которому осталось жить не больше минуты.

— Ну, вот и все… — прошептал он. — Она уже здесь… Вот и сбылось то, что я предчувствовал. Что ты теперь скажешь? Мы всегда были вместе, и думали, что это навечно, но судьба решила иначе… Если увидишь Эалин, передай ей… — Ки-Энду замолчал и закрыл глаза.

Гил потряс его за плечо — сначала чуть-чуть, потом сильнее… Слезы слепили его, в горле застрял комок. Он не видел ничего вокруг — ни шуршащего гулльского леса, ни стоящих рядом Бхарга и Мирегал…

Ки-Энду очнулся в последний раз.

— Гил, — прошептал он. — Почему ты покидаешь меня? Разве ты не так же смертен, как я?

Взгляд Ки-Энду остановился, глаза помутнели. Гил, задыхаясь, припал к его груди, но не услышал биения сердца.

Горе, огромное, как мир, навалилось на него и прижало к земле. Он долго плакал — не было сил шевельнуться. «Ки, я не покину тебя», — беззвучно прошептал он.

Когда он пришел в себя, была уже глубокая ночь. Только звезды освещали призрачным светом заплаканное лицо Мирегал. Она трясла его за плечо.

— Гилли, Бхарг чует опасность, проснись. Опасность! Гилли, туны идут сюда. Очнись, надо бежать.

Гил с трудом встал и поднял с земли бездыханное тело.

— Он умер, Гил, — всхлипнула Мирегал, — оставь его здесь. Нам надо бежать!

— Они уже близко! — торопил Бхарг. — Господин Ки-Энду простил бы нас… Он сам велел бы нам так поступить.

— Я его не оставлю, — сказал Гил, и его спутники поняли, что спорить бесполезно. Бхарг направился к деревьям и, обнажив меч, стал расчищать путь; Мирегал и Гил с телом Ки-Энду двинулись за ним. Но не прошли они и десяти шагов, как Бхарг сел на землю, обхватил голову руками и сказал коротко:

— Все.

В это миг Гил и Мирегал услышали шаги на дороге — тяжелые, медленные шаги, от которых земля вздрагивала, а гулльские деревья ликующе взмахивали ветвями.

Все ближе раздавались шаги тунов. В затхлом воздухе стал отчетливо слышен запах падали.

Сквозь расчищенный Бхаргом проход Гил видел темную ленту дороги, стену деревьев на другой стороне и полосу звездного неба над ней. Вот черная тень заслонила звезды на несколько мгновений и проследовала дальше на северо-восток, тяжело ступая, заставляя притаившихся в лесу человечков вздрагивать при каждом шаге. Вот второй силуэт — чудовищная голова над деревьями — мелькнул и исчез, а за ним третий… четвертый… пятый… Наконец тяжелые шаги стихли в отдалении.

Странно, но Гил не чувствовал страха во время этой, уже третьей, встречи с тунами. Другое чувство переполняло его теперь, заставляя напрягать все силы, чтобы сдержаться, не выдать себя, не закричать, — ненависть. Как ему хотелось выскочить из укрытия, броситься на этих отвратительных чудовищ и порубить их на куски!