Апрель! Апрель! - [7]

Вот как они веселятся. Бегут в лавку, где продаются старые головные уборы, и дразнят владелицу. Открывают дверь и говорят, фыркая от смеха, что хотят купить шляпу для мамы Магнуса.

— Но чтобы в ней торчала стрела! — прыскают они.

— И желательно несколько блох в придачу за ту же цену! — кричит Магнус.

Когда владелица лавки, как обычно, наступает на них, чтобы прогнать озорников, Самюэль Элиас, довольный, кричит:

— Как, сегодня блох не будет? Тогда, пожалуй, мы не станем брать шляпу!

И, хлопнув дверью, они бросаются наутек.

Но так как владелица шляпной лавки, по правде говоря, совсем не злюка, то настоящего удовольствия эта затея им не приносит. И друзья направляются домой к Магнусу.

Магнус жутко любит ходить по стульям, ни одного стула не пропускает без того, чтобы не встать одной ногой на сиденье, потом другой на спинку, и когда стул опрокидывается, он идет себе дальше как ни в чем не бывало. Он может выполнить этот трюк, держа в руках поднос, на котором стоят стаканы с морсом, и ни капельки не прольет.

— Прошу! — говорит он, пройдясь через стул. — Не хотите ли непролитого морса?

Мама Магнуса сама не своя, когда он затевает эту забаву, ей все кажется, что Магнус в один прекрасный день убьется насмерть. Поэтому при ней он старается воздержаться, и Самюэль Элиас помогает ему. Выносит все стулья из комнаты Магнуса и говорит:

— Сегодня мне что-то не хочется непролитого морса!

— Что ж, нет так нет, — отзывается Магнус.

— А вот от пролитого не откажусь, — продолжает Самюэль Элиас, и они идут на кухню, наливают себе морс и выплескивают на пол, потому что против этого мама ничуть не возражает.

Никто еще не убился из-за пролитого морса.

Потом друзья создают вокально-инструментальный ансамбль под названием «Каша стынет», подбирают музыку и устраивают в гостиной концерт для мамы Магнуса. Мама сидит на диване, пьет кофе из дорогой чашечки, которая чуть больше наперстка, и все время улыбается. Но концерт прерывается трагическим происшествием.

Внезапно мама Магнуса перестает улыбаться и ставит на стол свой кофейный наперсток. Затем встает и подходит к аквариуму Магнуса.

— Ай-ай! — кричит она, показывая пальцем. — Поглядите на эту бедняжечку! Она ведь совсем мертвая, правда, Магнус?

Они перестают петь, и несколько минут Магнус вообще не издает ни звука. Только поднимает свою особую бровь и наконец говорит, что Самюэлю Элиасу лучше идти домой, потому что ему надо кое-что записать в своей секретной тетради. И Самюэль Элиас уходит.

Хотя в этот вечер мама и папа остаются дома, он невольно думает о всяких ужасах, когда ложится в постель, думает о том, как земной шар расколется. Кончается тем, что он встает и идет в гостиную к маме. Мама пишет письмо, наклонясь над столом, а папа лежит на диване и слушает музыку по радио. Знали бы они, что грозит земному шару, не смогли бы отдыхать так спокойно! Папе он ничего не скажет, ни в коем случае, папа сразу расстроится! Поэтому Самюэль Элиас садится на колени к маме и делится с ней своими страхами. Она слушает внимательно, даже на время откладывает в сторону ручку. Но, видимо, ей все это уже известно, или же у него такая мама, которую ничем не испугаешь, потому что она снова берет ручку, трет ею щеку и качает головой.

— Это тебе Магнус сказал? Он наговорит, а ты уже и поверил.

— И ведь у него нет никаких доказательств, — добавляет Самюэль Элиас.

— Вот именно, — говорит мама. — Я думаю, ничего такого не будет, не должно быть…

Глаза ее уже опять заняты письмом, и она не слышит возражения Самюэля Элиаса, что ведь и у нее нет доказательств того, что земля не расколется. И она только мычит что-то невнятное, когда Самюэль Элиас спрашивает, может ли земной шар опять стать целым после того, как расколется? И могут ли на нем появиться новые люди? И если они появятся, придется им начинать все сначала, с каменного и, как его там, железного века?

— И придется заново всему учиться? Ведь они даже букв не будут знать, так что надо снова учиться все делать, и стиральные машины, и часы, верно, мама?

— Вот именно! — бормочет мама, перечитывая написанное.

— И бомбы…

Но мама до того поглощена своим письмом, что не слышит, о чем толкует Самюэль Элиас. А Самюэль Элиас уже захвачен новой мыслью. Вдруг те, новые люди найдут его секретную тетрадку? И вдруг только эта тетрадка и останется от всего, что было на земном шаре до того, как он раскололся, а потом опять стал целым! Его маленькая тетрадочка! А в ней так мало написано!

Когда он наконец засыпает вечером, соскользнувшая с одеяла тетрадь лежит на полу, и на открытой странице можно прочесть:

Двадцать девятое марта

Самюэлю Элиасу Якобссону по-прежнему восемь лет. Целых полных восемь лет! Столько же, сколько его единственному и худшему другу Магнусу Пильбуму! К сожалению, лучшими друзьями он не богат.

Вместе с худшим другом они живут на свете шестнадцать лет, сами высчитали. Не так уж мало!

А весят вместе шестьдесят один килограмм. Целая туша!

Двадцать девятого марта эта туша бродит по улицам Гётеборга, твердо решив не разделяться, что бы ни случилось. Одна голова напоминает об этом другой, и другая так сильно кивает в знак согласия, что туша врезается в фонарный столб!