Аппендикс - [32]
Ами сидела у носа корабля, и малыш ерзал у ее груди. Теперь вместо яркого тюрбана и пестрого хлопчатобумажного платья на ней были широкие спортивные штаны и бесформенная черная куртка с капюшоном, но не узнать ее было бы невозможно. Не только потому, что женщин в лагере в Сусе было гораздо меньше, но прежде всего благодаря некой азбуке преувеличенной радости, которую, помимо ее собственного желания и вопреки обстоятельствам, во всех направлениях рассылало ее тело.
Он вспомнил пересуды дядьев о том, что если женщина в одиночку отправлялась в Европу, то она скорее всего занималась там дурными делами, и потом даже по возвращении домой у нее не могло быть шансов найти себе достойного мужа. Но с тех пор, как он покинул дом, много чего произошло, и уж конечно, его больше не мог смутить прямой женский взгляд.
В Маракеше не только Мбарек, сын больного дядьки, позвавшего дать свою часть взноса на дорогу, втайне от отца торговал собой, но повсюду – в ночных барах, у рынка, практически на любом углу этого города даже скромно выглядевшие девушки и юноши предлагали себя за двадцать-пятьдесят дирхамов.
В последний день он забрел в район, где встретил только двух мальчишек, спросил дорогу и понял, что опять заблудился. Отчаявшись, начал плутать и пошел на запах корицы, куркумы, тмина, бадьяна, кориандра, гвоздики, перца, мяты, кожи, навоза, лежалого мяса, пота и всего этого вместе. Запахи бередили, отвлекали от маршрута, зазывали в прошлое, и оно казалось настолько полновесным, что точно не могло больше принадлежать тому, кто сегодня был так печален. Вскоре пряные и зловонные улицы заполнились потоком людей. Они вели навьюченных ослов, толкали повозки, катили велосипеды. У рядов лавок со специями дымок жареной рыбы напомнил о голоде и, подурачив чуть-чуть, вывел, наконец, на площадь. Снова он увидел заклинателя змей и акробатов, а в стороне – старика в темных круглых очках. Он был похож на слепого, но сразу же передразнил Амастана, изобразив гримасу, которая, должно быть, напоминала его растерянный вид: «Кажется, этот парень потерял своего осла, или осел с помощью магии напялил на себя личину парня», – проскандировал он. Народ засмеялся, старик ударил в бубен, и оркестрик подхватил ритм.
После вечерней молитвы пришел Мбарек и, побродив вокруг ломящихся от морской снеди прилавков, пройдя мимо сцепившихся на грязном ковре малолетних боксеров, они загляделись на танцовщиц в длинных платьях со звенящими подвесками. Музыка, их откровенные движения и самопоглаживания, распутство их толкающих на немыслимое взглядов, запахи этого города, веселый рокот голосов, упругие волны людей, треск куда-то спешащих мотороллеров казались сегодня объемнее, чем вчера или третьего дня и, словно опухоль, распирали изнутри, саднили, будто заноза. Невидимая, прозрачная стена отделяла его от всех остальных. Завтра эти люди будут точно так же высасывать сладковатый сок из клешней зажаренных на гриле крабов, подтрунивать друг над другом, расспрашивать о городских новостях, спешить домой с еще теплым хлебом, а его уже здесь не будет. Он вбирал в себя напоследок блеск глаз из-под платков, складки тканей, огруглость плеч, трепыхание грудей, все самое неуловимое и особенно все то, что напоминало ему о Ркие. Любая женщина сегодня казалась ему слабым отражением ее красоты и грации, танцовщицы же под светом газовых фонарей волновали и лишали его последнего мужества.
«Да как ты мог разглядеть, что они тебе улыбаются из-под никабов? – Смех кузена на мгновение перенес его в один из далеких дней празднования рождения Пророка, когда они взрывали петарды, хохотали без причины и набивали карманы сластями. – И разве ты не видишь, что это мужчины? Белены, что ли, объелся? Ну и деревенщина! А ведь сам мог бы зарабатывать, как они, ну или хотя бы, раз не умеешь так здорово танцевать, как я. Коль уж ты собрался ишачить на европейцев, не лучше ли это делать у себя дома и без особого труда?»
У роскошных гостиниц и ночных клубов фланировали по-европейски одетые юноши, подкарауливая какого-нибудь иностранца или богатого местного. «Погоди, познакомлю тебя с друзьями, – кузен подбадривающе хлопнул Амастана по спине, оставив свою руку висеть на его плече, – что делать, – работа как работа, ведь другой иногда просто нет. Утром можно учиться и подрабатывать, вечером встречаться со своей девушкой, а кому-то это даже нравится, не строй из себя невинного, и нечего судить других, это – грех».
Так что, когда негритянка в лагере перед отправкой около трех дней назад (или сколько их уже прошло с тех пор?) весело окликнула его по-французски, он не стал гадать, стоило ли с ней заговаривать и что сказали бы об этом дядьки. Другое дело, что его приготовления к отъезду из дома совпали с усиливающимися слухами о «черной опасности», о темнокожих перевозчиках наркоты, о ворах и, конечно, о проститутках. Занятый в ту пору своей предстоящей разлукой с Ркией, он не особенно вслушивался в новости и разговоры, и вот теперь эта опасность бесстыдно стояла перед ним.
– Не поможешь поднести вещи, а? – И Ами властно указала ему на коробку. – Там теплая одежда для малыша. Говорят, ночью в пути может быть холодно.
Германия, 1939 год. Тринадцатилетняя Магда опустошена: лучшую подругу Лотту отправили в концентрационный лагерь, навсегда разлучив с ней. И когда нацисты приходят к власти, Магда понимает: она не такая, как другие девушки в ее деревне. Она ненавидит фанатичные новые правила гитлерюгенда, поэтому тайно присоединяется к движению «Белая роза», чтобы бороться против деспотичного, пугающего мира вокруг. Но когда пилот английских ВВС приземляется в поле недалеко от дома Магды, она оказывается перед невозможным выбором: позаботиться о безопасности своей семьи или спасти незнакомца и изменить ситуацию на войне.
Кэти Акер и Маккензи Уорк встретились в 1995 году во время тура Акер по Австралии. Между ними завязался мимолетный роман, а затем — двухнедельная возбужденная переписка. В их имейлах — отблески прозрений, слухов, секса и размышлений о культуре. Они пишут в исступлении, несколько раз в день. Их письма встречаются где-то на линии перемены даты, сами становясь объектом анализа. Итог этих писем — каталог того, как два неординарных писателя соблазняют друг друга сквозь 7500 миль авиапространства, втягивая в дело Альфреда Хичкока, плюшевых зверей, Жоржа Батая, Элвиса Пресли, феноменологию, марксизм, «Секретные материалы», психоанализ и «Книгу Перемен». Их переписка — это «Пир» Платона для XXI века, написанный для квир-персон, нердов и книжных гиков.
Сухум. Тысяча девятьсот девяносто пятый год. Тринадцать месяцев войны, окончившейся судьбоносной для нации победой, оставили заметный отпечаток на этом городе. Исторически желанный вождями и императорами город еще не отошел от запаха дыма, но слово «разруха» с ним не увязывалось. Он походил на героя-освободителя военных лет. Окруженный темным морем и белыми горами город переходил к новой жизни. Как солдат, вернувшийся с войны, подыскивал себе другой род деятельности.
Когда пожилой Мюррей Блэр приглашает сына и дочерей к себе на ферму в Нью-Гэмпшир, он очень надеется, что семья проведет выходные в мире и согласии. Но, как обычно, дочь Лиззи срывает все планы: она опаздывает и появляется с неожиданной новостью и потрепанной семейной реликвией — книгой рецептов Фанни Фармер. Старое издание поваренной книги с заметками на полях хранит секреты их давно умершей матери. В рукописных строчках спрятана подсказка; возможно, она поможет детям узнать тайну, которую они давно и безуспешно пытались раскрыть. В 2019 году Элизабет Хайд с романом «Спросите Фанни» стала победителем Книжной премии Колорадо в номинации «Художественная литература».
«У крутого обрыва, на самой вершине Орлиной Скалы, стоял одиноко и неподвижно, как орёл, какой-то человек. Люди из лагеря заметили его, но никто не наблюдал за ним. Все со страхом отворачивали глаза, так как скала, возвышавшаяся над равниной, была головокружительной высоты. Неподвижно, как привидение, стоял молодой воин, а над ним клубились тучи. Это был Татокала – Антилопа. Он постился (голодал и молился) и ждал знака Великой Тайны. Это был первый шаг на жизненном пути молодого честолюбивого Лакота, жаждавшего военных подвигов и славы…».
Овдовевшая молодая женщина с дочерью приезжает в Мемфис, где вырос ее покойный муж, в надежде построить здесь новую жизнь. Но члены религиозной общины принимают новенькую в штыки. Она совсем не похожа на них – манерой одеваться, независимостью, привычкой задавать неудобные вопросы. Зеленоглазая блондинка взрывает замкнутую среду общины, обнажает ее силу и слабость как обособленного социума, а также противоречия традиционного порядка. Она заставляет задуматься о границах своего и чужого, о связи прошлого и будущего.