Апостол Павел - [42]

Город получил свое имя в честь императора Клавдия: Клаудиконий стал Иконием. Во времена Павла здесь особо чтили Геракла и поклонялись фригийским божествам: Зевсу, Магисту и Кибеле.

Павел и Варнава действовали так же, как в Антиохии Писидийской, где добились впечатляющих результатов: в субботу они появились в синагоге, где им предложили взять слово для проповеди, и они тут же согласились. В конце концов «уверовало великое множество Иудеев и Еллинов», к великому прискорбию тех иудеев, что остались непреклонными; они, выслушав ересь, «возбудили и раздражили против братьев сердца язычников» (Деян 14:1–2).

Теперь уже были задеты не только иудеи — обращение в христианство некоторых язычников возмутило их собратьев. Негодование объединило оба лагеря, которые вместе выступили против пришельцев. Проповедников решили схватить и побить камнями. Но Павла и Варнаву вовремя предупредили; им удалось ускользнуть и выйти на римскую дорогу, которая в те времена вела в Листру: день пешего пути — и вы в одном из самых прекрасных городов Центральной Анатолии. Причудливо изрезанные горы цветом от охры до нежно-зеленого и темно-зеленого образуют огромный цирк, господствуя над высоким нагорьем.

Нам захотелось увидеть Листру, на месте которой теперь стоит деревня Хатурсарай. Никаких следов от римской дороги. По мере того как мы к ней подъезжали, современная дорога извивалась все больше. От Листры остались лишь жалкие развалины, погребенные под землей. От этого города, основанного Августом в 6 году до н. э., сохранились лишь отдельные камни, фрагмент крепостной стены, а в нескольких деревенских дворах — саркофаги, используемые как лохани. Это большая и очень бедная деревня с саманными строениями под крышами из плетеных веток, обмазанных глиной. Крестьяне были удивлены, увидев нас. Ничто не напоминает здесь о Листре, где едва не погиб святой Павел.

В античные времена об этих местах высказывались неодобрительно. Не пощадил их Страбон: «Высокое и холодное нагорье, никакой тени, вода — большая редкость, а колодцы необычайно глубоки». Там, где паслись многочисленные стада онагров, воды не хватало до такой степени, что ее приходилось закупать на привалах. Цицерон, находившийся здесь в должности проконсула, отзывался о невежественном и диком местном населении с презрением. Несмотря на усилия римских ветеранов, Листра в то время, когда туда прибыли Павел и Варнава, являла собой всего-навсего искусственно разросшееся деревенское поселение, едва затронутое цивилизацией, облагороженное трудами новых поселенцев.

Как донести Благую весть до населения, не знающего ни греческого, ни латыни, ни еврейского? Но Павел и Варнава не отступили. Для начала они показывались на людях, так что местные жители привыкли видеть иноземцев. Появился интерес: а откуда они пришли? Когда Павел начал проповедовать, его приходили послушать, не понимая ни слова, но восхищаясь потоком слов и питающим эту речь пылом.

Среди немногочисленных слушателей однажды оказался калека, старавшийся не упустить ни звука таинственной речи. «В Листре некоторый муж, не владевший ногами, сидел, будучи хром от чрева матери своей, и никогда не ходил». Несчастный пожирал глазами Павла, который встретился с ним взглядом и увидел, «что он имеет веру для получения исцеления». Тогда Тарcянин устремил взор на калеку и громким голосом приказал: «Стань на ноги твои прямо» (Деян 14:8—10). Человек понял по интонации, что ему предлагают. Он подчинился. Он вскочил. И вот он уже идет!

Представьте себе изумление жителей Листры. Сбежался весь город, все были взволнованы. Каждый хотел посмотреть, дотронуться до исцеленного калеки. Один из почтенных жителей Листры, потрясенный больше других, сделал свой вывод из сотворенного на его глазах чуда. Он провозгласил на своем ликаонском наречии:

— Боги в образе человеческом сошли к нам!

Его слова точно передали то, что чувствовали люди, и их встретили с восторгом. Не теряя ни минуты, они определили, что это за боги. Варнава, который выше и телом крепче, — это, конечно, Зевс. Что же касается державшего речь Павла, то он, несомненно, Гермес — посланник богов Олимпа, которого римляне называют Меркурием. Опознав богов, они простерлись ниц и вознесли им молитвы. Даже жрец храма Зевса, построенного у ворот в город, признал в них небожителей. Он явился, потрясая венками и таща за собой волов. Сейчас же надо принести животных в жертву великим богам, почтившим город своим посещением! Потрясенные Павел и Варнава тщетно пытались понять смысл всей этой суматохи. Наконец они осознали, что происходит. Как могли принять их за богов, их, возложивших на себя обет нести слово истинного Бога! Видя, что их возражения никто не слушал, оба проповедника совершенно неожиданно для всех присутствующих разодрали на себе одежды — в античности этот жест всегда поражал окружающих:

— Что вы делаете? Мы — подобны вам! Мы, как и вы, люди!

В толпе нашелся кто-то, говоривший по-гречески. Он перевел слова Павла. Все замолчали.

«…Благовествуем вам, чтобы вы обратились от сих ложных к Богу Живому, Который сотворил небо и землю, и море, и все, что в них, Который в прошедших родах попустил всем народам ходить своими путями, хотя и не переставал свидетельствовать о Себе благодеяниями, подавая нам с неба дожди и времена плодоносные и исполняя пищею и веселием сердца наши» (Деян 14:15–17).