Апологетика Библии - [9]
Однако кроме такого оправдания данного положения есть более прямое объяснение. Оказывается, что в подлиннике слову „но“ соответствуют два слова, ei me", которые при дословном переводе означают „если не“. Архиепископ Тренч, один из известнейших авторитетов языка Библии, сообщал об этом в одной из своих лекций в Лондонском Университете, и это также может быть проверено каждым читателем при помощи хорошего греческого словаря. Выходит, что конец текста должен по подлиннику так читаться: „ни Сын, если не Отец". Т. е., Христос хочет сказать, что если бы Он не был Богом, а только человеком, то не знал бы и Он. У Иоанна 9:33 мы встречаемся с таким же положением переведенным более точно „Если (ei) бы Он не (те) был от Бога, не мог бы творить ничего". Именно в этом смысле и надо понимать предыдущий текст. Хотя в нем нет ни капли чего либо искушающего и в той форме в какой мы привыкли его читать в старом переводе.
По Исаии Христос есть „Отец вечности" (Ис. 9:6), это Его высокий титул, и не только титул, но и фактическая сущность, подтвержденная Им Самим: „Видевший Меня видел Отца", и еще: „Ибо Я и Отец одно" (Ио. 14:9; 10:30). А если Сын и Отец одно, значит Сын знает также все, как и Отец. Может ли еще оставаться сомнение?
Глава III Трудные тексты
В Библии имеется не мало таких текстов, которые при всей убедительности доказательств в пользу вербального вдохновения, все же представляются невозможными для согласования их с дру гими местами Св. Писания, и это, без сомнения, может лишить эту теорию ее абсолютной цельности. Чтобы у читателя не получилось такого понятия, разберем здесь трудные тексты, выдвигаемые критиками в качестве аргумента, направленного против правдивости вербального Боговдохновения.
Иона и кит
Книга пророка Ионы пользуется наибольшей популярностью у критиков Библии. Но как ни странно, может быть, она служит очень слабым оружием в их руках, скорее разит их самих. Ведь совсем ненаучно думать в наши дни, что кит неспособен проглотить человека. Подобное „научное" представление относится поменьшей мере к столетию назад. Широко распространенное мнение о том, что глотка у кита всего с „кулак", совсем не отвечает действительности. Всякий читавший книгу Франка Буллена о кашалотах может хорошо представить себе размеры и свойства этих китов. Он неоднократно упоминает об китах этой породы исключительно больших размеров. Ему приходилось вылавливать туши свыше семидесяти футов длиной, при этом одна голова достигала пятнадцати тонн веса. Сам Буллен считает грубым невежеством предположение, что кит не в состоянии глотать большие предметы. В его собственной практике был случай, когда в желудке кашалота была обнаружена акула пятнадцати футов длиной. Описывая этих животных, он говорит, что они почти всегда плавают с открытой пастью, которая зияет в виде подводной пещеры и поглощает все попадающееся ей на пути. В такую глотку Иона мог проскользнуть без всякого усилия со стороны кита. Перед смертью, как правило, по утверждению Буллена, киты этой породы извергают содержимое своих внутренностей наружу. Таким образом, не было ничего удивительного в том, что Иона вдруг оказался выброшенным „из чрева кита“ и попал на берег. Гораздо таинственнее выглядят многие другие обстоятельства, связанные с данным происшествием Ионы, но критики берут всегда это, потому что оно кажется им наиболее выигрышным в среде малопросвещенных, Почему они не задаются другими вопросами из книги Ионы? Например, следующими:
Каким путем слово Господне достигло Ионы
Как мог бежать Иона от Бога, зная Его могущество (1:3)?
Почему Иона решил, что это Бог воздвиг сильный ветер (1:4)?
Почему море утихло сразу, как Иона был брошен (1:15)?
Подобные вопросы задавать критикам невыгодно потому, что они ведут к рассуждению о неограниченности Божия всемогущества. А разве тот же Всемогущий Бог не мог сделать так, чтобы кит проглотил Иону даже, если бы он в обычной физической природе своей был к этому неприспособлен? Разве есть что нибудь невозможное для Бога?
Впрочем Бог никогда не действует вне естественных законов, когда это действие производится в пределах разума человека. Так было и в данном случае. Кит, проглотивший Иону, был китом со всеми естественными и физическими возможностями к этому. В других переводах (английском, немецком и пр.) и в оригинале слово, переведенное в русской Библии словом „кит, означает „большую рыбу“, которую Бог приготовил для Ионы. Значит какое то морское чудовище было специально приготовлено на пути Ионы, чтобы проглотить его. Может ли встретиться какое нибудь затруднение довериться такому пониманию, если во всех других случаях мы вполне склонны допускать Промысл Божий? В жизни каждого человека, если бы он мог внимательно проследить все детали, можно сколько угодно найти положений, которые подтвердят Промысл Божий. В жизни Ионы это более выпукло представлено, но кто может сказать, что такого положения совершенно не может быть? Вещи исключительные, незаурядные всегда вселяют сомнение у тех, кто их не пережил. Однако у всякого человека есть свои переживания, и как он с доверием относится к опыту своему, так у него нет права пренебрегать и не доверять опыту других.
Монография посвящена истории высших учебных заведений Русской Православной Церкви – Санкт-Петербургской, Московской, Киевской и Казанской духовных академий – в один из важных и сложных периодов их развития, во второй половине XIX в. В работе исследованы организационное устройство духовных академий, их отношения с высшей и епархиальной церковной властью; состав, положение и деятельность профессорско-преподавательских и студенческих корпораций; основные направления деятельности духовных академий. Особое внимание уделено анализу учебной и научной деятельности академий, проблем, возникающих в этой деятельности, и попыток их решения.
Предлагаемое издание посвящено богатой и драматичной истории Православных Церквей Юго-Востока Европы в годы Второй мировой войны. Этот период стал не только очень важным, но и наименее исследованным в истории, когда с одной стороны возникали новые неканоничные Православные Церкви (Хорватская, Венгерская), а с другой – некоторые традиционные (Сербская, Элладская) подвергались жестоким преследованиям. При этом ряд Поместных Церквей оказывали не только духовное, но и политическое влияние, существенным образом воздействуя на ситуацию в своих странах (Болгария, Греция и др.)
Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.
В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.
Если вы налаживаете деловые и культурные связи со странами Востока, вам не обойтись без знания истоков культуры мусульман, их ценностных ориентиров, менталитета и правил поведения в самых разных ситуациях. Об этом и многом другом, основываясь на многолетнем дипломатическом опыте, в своей книге вам расскажет Чрезвычайный и Полномочный Посланник, почетный работник Министерства иностранных дел РФ, кандидат исторических наук, доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России Евгений Максимович Богучарский.
Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.