Апокалипсис - [77]

— У многих нет и этого.

— Многие и не были во главе общины, — в голосе человека прозвучала сила и гордость, которую, по всей видимости, сломили.

— Может, развяжешь меня? — Марс снова заерзал на полу. Тело болело, и любое движение пронзало плоть миллиардами игл.

— Развязать тебя? Для чего? А вдруг ты кинешься на меня?

— И что, убью? Какой мне от этого прок?

— Я не стану тебе помогать. Я просто хочу немного пообщаться, пока есть такая возможность. Последнее время мне редко кого подселяют надолго.

— Теперь понятно, почему тебя загнали в эту конуру. Жалкому псу тут самое место.

Ярослав поднялся с пола во весь рост. Сделал несколько шагов вперед и застыл над пленником.

— Ты вообще ничего не знаешь обо мне. Так что я бы на твоем месте придержал язык за зубами.

— Ты же сам хотел общаться. Да и какой толк мне молчать, если я скоро заткнусь навеки? Наверное, тот, кто сейчас на твоем месте, оказался намного умнее и хитрее. Кому нужен лидер, который сидит и радуется сухарям, предпочитая жалкое существование тому, чтобы хоть как-то попытаться исправить ситуацию?

— И часто ли ты исправлял ситуацию? — Ярослав присел на одно колено и впился стальной хваткой в горло Марса, сдавливая его шею все сильнее и сильнее. — Ты лежишь тут беспомощный, в худшем положении, чем я, и еще пытаешься мне что-то доказывать? Обвинять меня в чем-то? Сейчас решают, что с тобой делать. И если ты не знаешь их законов, а ты их не знаешь, тебя прирежут или продадут за еду и оружие. Не они в твоем мире, парень, а ты попал в их мир, — он разжал пальцы, и Марс закатился в утробном кашле, хватая ртом воздух.

— Мир везде одинаков, — наконец отдышавшись, вымолвил Марс. — Вопрос в том, желаешь ли ты изменить его.

— Вот тут ты не прав. Он и раньше не был одинаковым, а теперь и подавно. Меня свергли, потому что я не был слишком жестоким. А тот, кто стоит во главе общины, должен уметь наступать на свои чувства. Идти против своей воли, даже против своей крови, — последние слова он произнес тихо и снова удалился в темный угол.

— Помоги мне. Просто развяжи меня.

— И что ты сделаешь дальше? Попробуешь перебить всю общину? Или попытаешься изменить мир вокруг себя? Изменить на что? — он сделал рукой круг, намекая на подвал, в котором они оказались.

— Я убью лишь одного, — сквозь зубы прошипел Марс.

— Одного? Кто же удостоится такой чести? Неужто покорный твой слуга?

— Казак. Я убью только его. Возьму его жизнь взамен той, которую забрал он. Хотел бы взять больше, но не смогу. А с одним я справлюсь.

— Неплохое самопожертвование. Убить лучшего бойца общины, советника, главнокомандующего армии Князя. Не хочу тебя расстраивать, парень, но Демьян тебя пополам сломает, раскроит тебе череп и засунет туда твои же собственные внутренности. Этот вояка отморожен на всю голову ровно так же, как и предан Князю. Уж поверь мне, я это знаю. Он служил мне, и хорошо служил.

— Я смотрю, твои верные слуги тебя неплохо отправили на пенсию. С почестями. Что ж произошло, раз твой преданный Казак пошел против тебя?

— Преданность, мой друг, вещь двоякая. Разве тебя не предавали? Или, быть может, ты не предавал?

— Всякое бывало.

— Вот видишь. Жизнь наполнена предательством. Всегда лучше, когда смерть забирает чужую жизнь, а не твою. Да и боль другого — не твоя боль.

— Боюсь, что я не соглашусь с тобой, — в словах Марса прозвучала нотка ярости.

— О-о-о-о мой друг, я слышу в твоем голосе гнев. Казак убил твоего друга? Или подругу?

— Развяжи меня, — Марс задергался, пытаясь порвать путы.

— Ради чего ты жил, парень, пока они не поймали тебя?

— Развяжи меня! Развяжи, и я покажу, ради чего я жил и живу.

— Хочешь отомстить Казаку или всему миру?

— Я просто делаю то, что должен. То, что обещал. — Марс успокоился и беспомощно вздохнул.

— Поверь мне, иногда с теми, кого ты ненавидишь, проще договориться, нежели конфликтовать. Что значит жизнь друга против большой цели? Сейчас жизнь вообще ничего не стоит. Равно как и дружба. Сейчас мы откатились до средневекового уровня. Цель оправдывает средства.

— Цель? Может быть. Только не тебе мне говорить, как и что делать. Ты опустился до уровня бесхребетного существа. Сидишь в этой долбаной яме, провонявший собственными испражнениями, сыростью и плесенью, — и еще пытаешься влезть мне в душу! Ты ничтожество. Тебя предали собственные люди, и ты ничего не сделал, а просто опустил руки. Твои люди пошли против тебя. Какой князь такое допустит?

— Не люди пошли против меня. Мой сын пошел против, — Ярослав подошел к Марсу и сел на пол рядом с ним. — Я приказал им не бунтовать. Если бы община разделилась, погибла бы масса людей. Лучше уйти одному, чем погибнуть всем. К сожалению, мой сын Даниил этого не понял и, боюсь, не поймет никогда. Я смог собрать из разрозненных общин одну мощную и сильную. Мы взяли под контроль целый город, потом окраины, могли дать отпор любому, хоть кочевникам, хоть бродячим группам каннибалов, да хоть самим «Огненным братьям». Но, к сожалению, не всем нужен мир. Некоторым власть нужна ради власти. Некоторым нужно то, что есть у других. Мой сын всегда был падок на тщеславие. Я не хотел нападать на других, хотел выживать, выживать человеческими способами, а не звериными. Некоторые думали иначе, и в один прекрасный момент они убедили моего сына взять власть в свои руки. Теперь я здесь, — он окинул взглядом бетонные стены.