Апокалипсис - [137]

— Вы лишить меня моего народа. Александр был велик. Вы не чета ему. Его хозяин отомстит вам за все. Садар эм. Вы отступили от истинной веры. Никто не может скрыться от его гнева.

— Бес, вырви ему язык.

Дважды просить палача не пришлось. Бес с размаха ударил азиата. Кочевник согнулся и упал. Бес вскарабкался на него, вспорол ему глотку и, просунув руку в разрез, вытащил наружу язык, ловко отделил его от тела. Поднявшись, он протянул трофей девушке.

— Я же не сказала убить его, тупая твоя голова.

— Простите, — Бес склонил голову, прижал к себе руку, державшую язык Балабека.

— Что здесь происходит? — Сергей обернулся к Татьяне и указал рукой на еще дергающееся тело. — Это мои пленные. Почему ты не советуешься со мной, когда что-то решаешь?

— Потому что ты тупой идиот, — рассмеялся Виталий и тут же получил в морду от стоявшего рядом гвардейца, который лишил его двух передних зубов.

— Ты тоже не советовался со мной, когда решил заключить сделку с этим, — она кивнула на сплевывающего кровь и зубы наемника. — Можешь теперь делать с ними все, что захочешь, только принеси мне голову Марса. Или я возьму вместо его головы твою. Или его голова, или твоя! — Она развернулась и пошла прочь.

Сергей еще какое-то время смотрел ей вслед, не понимая, пошутила она или сказала всерьез. Та, ради которой он пожертвовал всем и предал всех, просто вытерла об него ноги. В присутствии солдат гвардии.

— Тебе никогда не стать Луцием. Ты ничтожен. Ты был хорош, только выполняя приказы, но ты никогда не сможешь командовать, — Виталий раскрыл в улыбке щербатый окровавленный рот.

Сергей вздрогнул. Словно очнулся от дурного сна. Он обернулся и подошел к наемнику, не спеша вытащил у него из кармана нож-бабочку, сделал несколько оборотов.

— Знаешь, я любил генерала. Всем своим сердцем. Он спас меня, обучил всему. Но так случилось, что между нами встала она.

— Все зло из-за баб. Как это банально. Мир висит на волоске, а ты ведешься на ее милое личико. Ты ничтожней, чем я думал, Сергей.

— За нее я бы убил даже родную мать. Единственной моей ошибкой было то, что я поверил тебе. Интересно, ты воюешь за всех или только за себя? В чем смысл всего этого, Виталий?

— Я всегда был на стороне Ярослава, тупой ты идиот. Думаешь, Боров так легко взял то село? Да мы просто сдали его вам, и ты проглотил наживку, решив, что я свой в доску. Князь знал о каждом вашем шаге, обо всем, что вы планируете и что делаете. И я не завидую вам, когда он придет сюда. А он придет. У него есть тот парень, за которым вы так безнадежно охотились. Князь смог приручить его. И теперь они разобьют вас, потому что этот долбаный Марс ведет их в рай земной. А куда ведете вы своих людей, а, Сергей?

— Это мы еще посмотрим. Как тебя зовут, парень? — повернувшись к Даниилу, поинтересовался генерал.

Тот молчал. До последнего Даниил думал, что его все же обменяют на кого-нибудь. Однако, по всей видимости, богу, сыну которого он служит, угодно по-другому. Пускай даже в это не верит его отец — он-то знает, что все, что делает Марс, все истина, которая должна привести их в рай. Сергей же очень хорошо помнил машину, набитую трупами. Этого он простить, а уж тем более забыть никак не мог.

— Молчишь, значит. Ну-ну. Виталий, а хочешь, я заключу с тобой сделку, как ты заключил со мной?

— Удиви.

— Есть нож, — он показал его обоим. — Между прочим, именно этот нож лишил жизни Луция. Кто знает, может, он особенный? Ну так вот. Было три глупца. Правда, сейчас в живых осталось только двое. В общем, эти придурки решили, что смогут победить легион Нового Рима. Смешно? Конечно смешно. Но есть выбор. Да-да, именно я дарю вам выбор. Если вы решите, кто умрет, второго я не убью. Но решить вы должны обоюдно. Даю вам две минуты на размышление. Если, так сказать, консенсуса не будет, Бес с вас шкуру снимет, с живых. Думаю, вы в его способностях не сомневаетесь. Не беда, что у тебя нет друзей, не правда ли, Виталий? Беда в том, что если они есть, то они продажны.

— Меня убей. Даниил, скажи, что ты согласен.

— Я не могу, — еле слышно пробормотал сын Ярослава.

Ему не приходилось раньше решать и брать на себя подобную ответственность. Отец всегда был рядом и всегда ограждал его от таких вещей. Инстинкт самосохранения говорил ему, что сейчас произойдет что-то ужасное. Адреналин наполнял тело, а мысли путались. Он только мотал головой и бубнил:

— Я не могу так поступить. Я не могу. Я не знаю.

— Меня режь. Меня, — шепелявил Виталий, брызгая кровавой слюной. — Оставь парня в живых. Ярослав его выкупит, пойдет на сделку ради сына. Он хороший заложник.

— А ты что думаешь? — поигрывая ножом, поинтересовался генерал у Даниила.

— Я не знаю.

— Время.

— Меня режь!

— Тебя, Виталий?

— Да. Меня. Меня!

— Ну, хорошо. Выбор есть у всех, Виталий, кроме тебя.

Даниил захрипел и пал на колени, когда в его грудь по самую рукоять генерал загнал нож. Виталий дернулся вперед, но его скрутили два гвардейца.

— Чувствуешь? Это называется предательство. Я себя ощущаю точно так же, смотря на тебя. Мне не нужны пленные. Я хочу, чтобы она была счастлива. Я прирежу и Князя, и этого вашего мессию. Я приколочу его к кресту и вырежу на груди ее имя. Бес!