Апельсиновая девушка - [7]

Но не слишком ли много я пишу об апельсинах, пусть себе еще немного покатаются по трамваю, потому что не они главные в этой трамвайной истории. Девушка мгновенно обернулась ко мне, она больше не улыбалась. Сперва она как будто огорчилась, во всяком случае, по ее лицу скользнула темная тень. Не знаю, о чем она подумала, откуда мне это знать, но было похоже, что она вот-вот заплачет. Словно каждый апельсин из этого пакета имел для нее особое значение. Понимаешь, Георг, мне показалось, что каждый из них был совершенно незаменим. Это длилось недолго, через мгновение она оскорбленно поглядела на меня и ясно дала мне почувствовать свою вину. Да, я сломал ее жизнь, не говоря уже о своей. Разрушил свое будущее.

Жаль, что тебя не было там, ты бы меня спас, сказал бы что-нибудь смешное. Что разрядило бы обстановку. Но в то время в моей руке еще не лежала маленькая детская ручка, это было за много лет до твоего рождения.

В глубоком смущении я опустился на четвереньки и начал собирать апельсины среди грязных сапог и ботинок, но успел подобрать лишь ничтожную толику. Пакет, в котором они лежали, разорвался, и я быстро понял, что он больше никуда не годится.

Когда я сообразил, что лежу ниц пред молодой девушкой, лежу ниц в буквальном, а не в переносном смысле, меня охватило горькое веселье. Самые добродушные пассажиры начали посмеиваться, раздраженных гримас тоже хватало, трамвай был битком набит. Мне стало ясно, что свидетели происшедшего считают меня его виновником, хотя на самом деле мое движение было просто неудачной благородной акцией по спасению апельсинов. И последнее, что осталось у меня в памяти об этом злосчастном трамвае: с руками, полными апельсинов, — две штуки я сунул в карманы брюк, — я стою перед девушкой в оранжевом анораке, она смотрит мне прямо в глаза и говорит язвительно: «Ах ты ниссе[3] несчастный!»

Это был откровенный упрек, потом к ней вернулось чувство юмора и она сказала полунасмешливо, полупримирительно: «Может, дашь мне хоть один апельсин?»

«Прости, — только и мог сказать я. — Прости!»

Трамвай остановился возле кондитерской Мёлльхаусена во Фрогнере, двери открылись, я растерянно кивнул этой казавшейся мне почти неземной Апельсиновой Девушке, а она, выхватив у меня из рук один апельсин, исчезла на улице, словно фея из сказки.

«Может, дашь мне хоть один апельсин?» Георг! Но ведь это были ее апельсины, две штуки я засунул в карманы, а остальные раскатились по полу в трамвае.

Теперь уже я стоял, в охапку прижимая к груди апельсины, к тому же чужие. Подлый похититель апельсинов, кое-кто из пассажиров не удержался от малоприятных высказываний по моему адресу; не помню, о чем я тогда думал, но на следующей остановке я спрыгнул с трамвая. Это было на Фрогнер пласс.

В голове у меня билась только одна мысль: надо поскорее избавиться от этих апельсинов! Я балансировал, как канатоходец, чтобы не уронить их, и все-таки один апельсин упал и покатился по брусчатке, а я, разумеется, не имел возможности наклониться и подобрать его.

Вскоре возле рыбного магазина, ты, должно быть, знаешь этот магазин на Фрогнер пласс, я увидел женщину с детской коляской. (Впрочем, кто знает, существует ли там еще этот магазин?) Я медленно приблизился к ней и, проходя мимо коляски, изловчился и вывалил все апельсины на розовую детскую перинку, в том числе и те два, что лежали у меня в карманах, на это мне хватило двух секунд.

Видел бы ты выражение лица этой женщины, Георг! Я понимал, что надо что-то сказать, поэтому я попросил ее принять мой скромный подарок ее ребенку, ведь уже конец осени и очень важно, чтобы дети получали достаточно витамина С, это я точно знаю, прибавил я, потому что изучаю медицину.

Она, без сомнения, сочла мой подарок дерзостью, а может, подумала, что я пьян, и уж во всяком случае не поверила, что я студент-медик, но я уже мчался как угорелый по Фрогнервейен. И опять у меня в голове билась только одна мысль: надо найти Апельсиновую Девушку. Я должен как можно скорее отыскать ее и извиниться.

Не знаю, хорошо ли ты знаком с той частью города, но очень скоро я, дыша как паровоз, был уже на перекрестке Фрогнервейен, Фредрик Стангсгате, Элисенбергвейен и Лёвеншолдсгате, там, где таинственная девушка сошла с трамвая с единственным жалким апельсином в руке. С таким же успехом я мог находиться и на площади Этуаль в столице Франции, здесь у меня было не больше возможности выбрать правильный путь, чем там, а Апельсиновая Девушка между тем исчезла, словно растворилась в воздухе.

В тот вечер я долго бродил по Фрогнеру, побывал и у пожарного депо в Брискебю, и у старой больницы Красного Креста, и всякий раз при виде чего-то, напоминавшего оранжевый анорак, я чувствовал, как у меня ёкает сердце, но та, которую я искал, как сквозь землю провалилась.

Несколько часов спустя мне пришло в голову, что девушка, которую я так грубо оскорбил, может быть, сидит где-нибудь у окна на Элисенбергвейен и исподтишка наблюдает, как молодой студент носится в отчаянии туда и обратно, точно спятивший герой в какой-нибудь компьютерной игре, который никак не может найти свою принцессу. Недостатка в желании у него нет, но отыскать ее он не может. Игра как будто зависла в компьютере. Один раз я увидел в бачке для мусора свежую апельсиновую корку. Я взял ее и понюхал, и, если она действительно была выброшена туда Апельсиновой Девушкой, это был ее последний след.