Апельсинчики, витаминчики… - [2]

Кстати, этот ход, говорят, до сих пор не нашли!

Позже, мы с моим дружком — Володей Леоновым, занимались в кружке при Историческом музее. И я мечтал там, что буду или археологом, или историком. Но жизнь распорядилась иначе. Хотя, несмотря на это, я верен своим детским увлечениям, и в любой стране, да и в любом городе меня всегда тянут к себе крепости, замки и подземные ходы. Там я опять становлюсь тем же мальчишкой с Софийской набережной.

Учился я в школе № 5. Без девочек, тогда учились раздельно. Школа находилась далеко от дома, почти на Добрынинской площади. Я добирался до школы полчаса, правда, можно было подъехать на девятнадцатом трамвае, который ходил по Полянке. Но после неудачного прыжка с двойным кульбитом в сторону противоположную движению, я предпочитал пешие переходы. Эта привычка — ходить пешком, осталась по сей день. Могу часами бродить по Москве, зная её всю наизусть. Особенно люблю Бульварное кольцо в любое время года. Это для меня — лучший отдых!

Но, в те далекие мальчишеские годы, проход по утренней Москве был для меня пыткой. Учился я плохо. Школу не любил. Маму часто туда вызывали. После таких вызовов, она грозила перевести меня в ремесленное училище, по-нашему — ПТУ. Угрозы не действовали. Я каждый раз обещал, что больше не буду, но ухитрился остаться на второй год в пятом классе.

Школа у нас была семилетняя. Окончив ее со скрипом и получив аттестат, или как он там назывался, я понял, что детство кончилось.

Что больше всего я любил в те годы? Конечно же кино! Рядом с моим домом было два кинотеатра — «Заря» и «Ударник». Я не пропускал ни одного нового фильма, а некоторые смотрел по нескольку раз. Еще я любил ходить в клуб «Мосэнерго». Там шли трофейные фильмы — немецкие, американские, французские. Они-то и сбили меня с панталыку, погрузив в нереальный мир кино. Я часто придумывал продолжения этим фильмам, писал в уме сериалы и, конечно же, всегда был их участником.

А летом мама отправляла меня в пионерский лагерь. О нем у меня воспоминания смутные: какие-то линейки, горны, военные игры. Помню, однажды из пионерлагеря «Быково» я сбежал, но в тот же день мама привезла меня назад, так как там было сытнее.

Общественной жизнью в школе и лагере я не занимался, не дослужился даже до звеньевого.

Веселое.

Помню, в детстве, ранним летом, в Парке Культуры им. Горького купались мы с ребятами в фонтане «Девушка с веслом» без трусов, а сторож собрал все трусы и повел нас таких в милицию. Это было, наверное, красиво — такая голозадая колонна с прикрытым руками срамом.

Грустное.

Мне горько вспомнить, что полуголодная жизнь моих сверстников — девчонок и мальчишек тех лет — называлась «счастливым детством».

Родители

Отца мы потеряли рано, вернее, нам помогли его потерять. Об этом говорить не хочу, потому что правды все равно никогда не узнаю.

Мама осталась одна и уже больше никогда не выходила замуж, полностью посвятив себя мне.

Мама моя родилась в городе Либаве, тогда он назывался порт им. Александра III. Это была военная база русского флота. Мой дедушка — Василий Борисов, служил на флоте инженером-механиком. Дедушка закончил Кронштадтское военное училище. После революции дедушку перевели с семьей во Владивосток.

Там же, во Владивостоке, мама моя познакомилась с моим отцом — Кокшеновым Михаилом Михайловичем. Владивосток для мамы был самым лучшим городом в мире. Она могла о нем рассказывать часами. Я сам был во Владивостоке несколько раз и с интересом ходил по тем местам, которыми восхищалась мама. А потом моего отца перевели в Москву на повышение. Но наступил 1937 год, и мама осталась одна, вернее со мной.

Маме было очень тяжело, потому что она ничего не умела и к тому же не имела никакой профессии. Сначала была за родителями, потом за мужем. Приехала в Москву, надеялась поступить учиться, но… Она хваталась за разную работу, а тут, вдобавок, грянула война.

Как пережили мы войну — не знаю, наверное так же как миллионы россиян.

После войны я пошел в школу, а летом мама отправляла меня в пионерский лагерь и работала сверхурочно. Мама хотела, чтобы я получил какую-нибудь твердую профессию. А я сам не знал кем хотел быть — то историком, то моряком как дедушка. Но потом взял и поступил после седьмого класса в Геологоразведочный техникум, почти как отец. Он был горным инженером.

Проработав геологом всего лишь год и уже дослужившись до «и.о. инженера», я все бросил и подался в артисты. Мама была, конечно, в ужасе! Все ее мечты о моей крепкой профессии рухнули в одночасье, а когда я взял и поступил в театральное училище им. Щукина, мамина мечта затеплилась вновь.

На день рождения мне мама всегда дарила книги, а на совершеннолетие подарила аж энциклопедию в десяти томах! И мне кажется, что кроме книг у нас дома ничего не было.

Мама читала запоем, бабушка читала запоем, я читал запоем. Только Дворняжка «Чижик» ничего не читала, а только просила жрать.

Сейчас, когда, мамы не стало, я вдруг стал замечать, что узнаю в себе многие ее черты. Генетика!

Веселое.

Когда, я стал сниматься в кино и прилично зарабатывать, маму это не радовало, и она говорила: «Миша, ты поосторожней!»