Апановский инцидент - [4]

– Да че у них тут, все село с бодуна? Может, у них вчера праздник какой был, местный? Потому и про нас забыли?

Глеб не ответил. Кто его знает, может, и праздник. Только закончился этот праздник не весело, неправильно закончился. Потому и милицию вызывать пришлось. Потому и с «калашей» стреляли…

На площадь они выскочили почти бегом. И так же бегом кинулись к одноэтажному, аккуратно выбеленному зданию с трепещущим на ветру красно-синим флагом над фронтоном и жирными, черными буквами вывески: «Правление совхоза им. Омара Дощанова». И этот флаг, и вывеска, и чистенькая побелка успокаивали, возвращали уверенность в прочности и незыблемости советского строя. Сейчас все выяснится, мы же не в Америке живем, в конце-то концов!

За углом правления они увидели давешний «уазик», в нем, кажется, кто-то сидел. И это тоже было хорошо, тоже успокаивало. Они замедлили шаг, поднялись на крыльцо, вошли внутрь чинно, с должным почтением. Как и полагается входить в государственное учреждение.

...

22/06/1983 г., 14 час. по местному времени

«…машина с экспертом к назначенному сроку не вернулась. По состоянию на 13.00 связь с группой отсутствует…»

(Из Докладной записки старшего оперуполномоченного 15-го Главного управления КГБ СССР П.А. Губаря)

Аня не любила скучать. Да и с какой стати скучать? Она повар в стройотряде, для нее фронт работ всегда найдется. Пока ребята пошли в поселок, а Эдя завалился дрыхнуть, она устроила ревизию своему рабочему месту, то бишь кухне. Проверяла, считала, записывала – чего сколько есть в наличии и чего еще требуется. Три кастрюльки – мало! Сковородки… Ого, большая какая. На фига такая? Лучше две нормального размера. Тарелки… Блин, треснутых сколько. Ложки, вилки… а ножи где? Ага, вот они, даже разделочный есть, мясо рубать. Аня попробовала его пальцем – острый. Она терпеть не могла тупые ножи.

За посудой пришел черед газовой плиты. Четыре конфорки, баллон внизу, интересно, полный? Она открыла вентиль, чиркнула спичкой, поднесла к конфорке. Ручка шла туго, с усилием, графитовая смазка нужна. Да где ее взять здесь? Придется помучиться. Ручка наконец поддалась, пламя вспыхнуло синим венчиком. Отлично! Если Глеб продукты привезет, можно будет на ужин что-нибудь сготовить. Супчику…

Она увлеклась, не сразу услышала шорох за спиной. А когда и услышала – не усомнилась, что Эдя дурака валяет. Напугать хочет, сейчас за бока схватит. Пацаны постоянно так делают, лишь бы пощупать. Пощупать у Ани было за что. Ох и получит Эдя по мордасу!

Она приготовилась… Есть! Бац!

Это был не Эдя. Плосколицего – явно местного – пацана ее оплеуха нисколько не впечатлила. Он оскалил кривые желтые зубы, потянул девушку к себе. Аня дернулась так, что майка на спине треснула. Отпрыгнула в строну.

– Тебе чего?! – заорала.

Парень шагнул ближе. Парень Ане не нравился. Был он на голову выше нее, значительно сильнее и какой-то весь из себя подозрительный. А главное, дверь – пусть к свободе – осталась за его спиной! За спиной же девушки – глухой угол. Зажмут ее в этот угол и изнасилуют…

С нижней губы парня потекла густая, тягучая слюна. Прилипла к подбородку, повисла соплей. А глаза у него были белые и будто неживые. Нет, нехороший парень, совсем нехороший. Это еще повезет, если он только изнасиловать ее собирается.

И, поняв это, Аня заверещала. Громко, истошно, так, что не только в поселке, а и в Апановке услышали, – если, конечно, там было кому слышать. А уж Эдик проснуться должен был непременно. Но кричала она, естественно, не в надежде на его помощь. Она и забыла о нем! Кричать в минуту опасности – извечный женский инстинкт.

Эдя услышал, влетел на кухню. Остановился в дверях, удивленно моргая. Картина в самом деле была непонятная. Анька продолжала визжать, забившись в угол, а к ней медленно приближался какой-то незнакомец, выставив вперед руки.

– Э! Ты че?

На оклик незнакомец не реагировал. Да, может, и не слышал за Анькиным визгом? Тогда Эдя подскочил к нему сзади, схватил левой рукой за плечо.

Он ожидал всего: что парень попытается скинуть его руку, не оборачиваясь, и тогда придется врезать ему по кумполу. Или развернется и попробует ударить – тогда получит прямо в нос. Врезать Эдя умел. Драться по-настоящему у него не получалось – проворности недоставало, – но один раз врезать мог, вложив в удар всю свою немалую массу.

Не ожидал Эдя единственного. Что незнакомец наклонит голову и схватит лежащие на плече пальцы зубами. А именно это и произошло.

От жуткой, пронзительной боли потемнело в глазах. Эдя взвыл, сразу заглушив Анькин визг. Пропустил мгновение, когда нужно было ударить, не увидел, как парень разворачивается, так и не разжав челюстей, как хватает руками его руки. Эдя орал от боли и ужаса, слыша, как хрустят перекусываемые фаланги пальцев…

В правлении стояла гробовая тишина. Только мухи жужжали. Громко жужжали. Много мух. И еще духота, и запах такой… Неприятный, неправильный.

От тишины, от мух, от запаха уверенность, что все будет хорошо, что все выяснится, исчезла так же быстро, как появилась.

– Эй, здесь есть кто?.. – окликнул Глеб. Хотел добавить «живой», но в последнюю секунду передумал.