Анжелика и султан - [35]

Глава восемнадцатая

Султан не долго колебался. Он уже убедился в стойкости Анжелики и понимал, что у него совсем нет шансов добиться любви неукротимой маркизы.

Кроме того, он все же слишком мало придавал значения женщинам вообще, хотя Анжелика оказалась для него исключением из правил. Женщин он считал просто предметом развлечения и отдыха, и не лучшим из имеющихся в его распоряжении; для него важнее были охота или война…

Возможность иметь большое количество золота открывала ему, такие огромные перспективы усиления своего могущества и исполнения желаний, о которых он раньше не мог и мечтать.

Он взглянул еще раз в смелые глаза Рескатора и решительно произнес:

— Согласен! Слово султана!

Рескатор молча кивнул головой и не потребовал от него никаких письменных обязательств. Он знал, что слово повелителя Микен нерушимо при любых обстоятельствах, и с горечью подумал, что недурно было бы европейским монархам поучиться держать свое слово так, как держат его восточные владыки…

Султан тут же отдал распоряжение Осману Фераджи взять несколько стражников и срочно-возвращаться в Микены, чтобы подготовить Анжелику к встрече с мужем.

— Мы с Рескатором прибудем через три дня в нашу столицу, где он будет моим гостем.

Управляющий гаремом понял, что имел в виду его повелитель, когда говорил «подготовить», и надеялся, что искусство врача быстро поставит на ноги истерзанную маркизу.

Ни слова не говоря, он низко поклонился, жестом позвал за собой двух стражников и быстро вышел из пещеры, где Рескатор, не теряя времени, стал объяснять султану технологию получения золота из бедных руд и сплавов, имеющих небольшое содержание золота.

А Осман Фераджи, яростно нахлестывая лошадей, поспешил в столицу, моля Аллаха, чтобы, с Анжеликой ничего не произошло плохого, пока они с султаном были в отъезде.

«Лейла! Лейла!» — стучало в его голове! Он знал яростную ревность восточных женщин и их вероломство по отношению к соперницам.

Почти не останавливаясь на отдых, постоянно меняя лошадей, он буквально через сутки прибыл в Микены и с ужасом узнал о побеге Анжелики при помощи Колена Потювеля и бывшего графа де Ботвиля.

Им сразу же была организована погоня и поиски беглецов, которые, наверное, направились к морю.

Осман Фераджи представлял себе гнев повелителя и, зная его скорый на расправу характер, приготовился к худшему.

Глава девятнадцатая

Отряд всадников приближался к столице Марокко городу Микены. Впереди всех, мирно беседуя между собой, ехали два совершенно непохожих человека, чьи имена были широко известны на севере Африки и на Средиземном море: султан Муль аль Рашид, властелин Марокко, один из самых значительных государей средневекового Арабского Востока — оплота мусульманства, и знаменитый пират Рескатор, объявивший войну на море всему королевскому флоту Франции, освобождавший в битвах, неизменно оканчивавшихся его победой, галерных каторжников, выкупающий рабов за свои несметные богатства, добытые трудом и знаниями.

Со стороны можно было подумать, что ведут разговор хорошие друзья — так непринужденно звучала их речь и так приветливы были лица.

С наблюдательных постов на сторожевых башнях города отряд заметили издалека. Загремели тяжелые ворота. По обеим сторонам дороги выстроился почетный караул, а навстречу султану помчался отряд придворных во главе с. Османом Фераджи.

Не доехав нескольких шагов до прибывшего повелителя, управляющий резко осадил коня, спрыгнул с него и распластался на горячем песке, выразив этой позой мольбу и покорность.

Недоумение появилось на лице султана, удивленного таким необычным поведением своего фаворита.

Осман Фераджи искренне любил Муль аль Рашида и его страшила не личная судьба, а тот удар, который должен был испытать султан при известии о побеге обещанной Рескатору Анжелики.

— Государь, — задыхающимся голосом произнес он. — Колен Потювель, Ботвиль и француженка, воспользовавшись вашим отсутствием, бежали!..

— Что?! — не веря собственным ушам, воскликнул пораженный султан, прервав подданного.

— Виновных я покарал, — продолжал управляющий гаремом, — но возьми и мою жизнь — я должен был это предвидеть, зная ее характер.

— Я принял условия Рескатора, — побледнев от гнева, холодно произнес султан, бросив уничтожающий взгляд на распростертого у ног жеребца фаворита. — Я обязан либо сдержать слово; либо наказать… самого себя! По твоей милости моя честь оказалась запятнанной!

Владыка Марокко любил и высоко ценил управляющего гаремом и за те удовольствия и наслаждения, которые тот ему доставлял, и за мудрые советы, и за обширные всесторонние знания — даже просто беседы с ним были султану всегда интересны и полезны…

Но сейчас он был вне себя от гнева, понимая, в каком позорном положении оказался перед своими подданными, которые были свидетелями его обещания Рескатору и верили ему, как Аллаху… Да и перед Рескатором он испытывал мучительный стыд, так как за немногие дни общения с ним стал его уважать.

Выбора у правителя не было, и он решил наказать Османа Фераджи, отлично понимая, какая это будет тяжелая для него самого потеря.

Султан, не колеблясь, снял с луки седла моток тонкой, но прочной шелковой веревки и бросил лежащему на песке управляющему гаремом.