Анжелика и царица Московии - [41]

Наталия звонко расхохоталась. Веселье, охватившее этих молодых людей, заставило Анжелику взглянуть на них со стороны. Румяные, сильные, крепкие, они казались ей прелестными. Она подумала, что рядом с ними выглядит, пожалуй, слишком старой, или нет, слишком зрелой!..

Наталия, Кантор и Онорина, весело пересмеиваясь, скакали вперед. Анжелика вернулась немного назад и, склонившись с седла, вглядывалась в снег. Под свежевыпавшим слоем снега герцогиня де Монбаррей разглядела едва заметные колеи, несомненно проложенные полозьями возка! Впрочем, она не могла бы перевести на французский язык московитское слово «возок», и потому называла возок по-французски «каретой». Разглядев колеи, Анжелика громко окликнула своих спутников. Они тотчас поскакали к ней.

– Смотрите, смотрите! – кричала Анжелика, московитская меховая шапка свалилась на снег с ее пышных кудрей.

Кантор соскочил с седла, поднял шапку, отряхнул снег и вернул шапку матери. Анжелика весело замахала шапкой:

– Смотрите! Смотрите!.. Вот они, следы, которые мы ищем! Вот они!..

Теперь все видели заметные даже и под снегом колеи. Преследователи возка устремились в погоню!

Они ехали уже достаточно долго, но возок все еще не появлялся впереди.

– Меня тревожит то, что мы не видим возок! – сказала Наталия.

– Быть может, возок сбился с пути? – предположил Кантор.

Четверо преследователей молчали о самом страшном, а именно о том, что возок мог умчаться настолько далеко!.. Мороз крепчал. Тучи затянули низкое небо.

– Я боюсь, что снова пойдет снег, – опасалась Наталия. Анжелика всмотрелась в лицо дочери. К удивлению матери Онорина совсем не была испугана.

– Здесь, на дороге, возможно отыскать какой-нибудь постоялый двор? – обратился Кантор к Наталии.

– Нам не до постоялых дворов! – отвечала московитская принцесса, смерив француза презрительным взглядом.

Смущенный Кантор поехал рядом с матерью. Анжелика тревожилась. Она уже поняла, что Наталия взбалмошна и наклонна к решительным и авантюрным поступкам. Но возможно было только следовать за московитской принцессой!..

Наша четверка следовала по заснеженной дороге уже достаточно долго. Вдруг Наталия закричала своим спутникам:

– За нами погоня! Съезжаем с дороги!..

Но попробуйте съехать с дороги, окруженной с обеих сторон высокими сугробами! Лошади тотчас увязли по брюхо.

– В чем дело? – спрашивал Кантор.

– Что случилось? – спрашивала Онорина. Анжелика молчала, удерживаясь на лошади.

– Я слышу топот коней! – сказала Наталия. – Но мы еще можем успеть скрыться!.. Всадники далеко!..

– Настолько далеко? – удивился Кантор.

– Да, – отвечала Наталия, – у меня от природы очень острый слух. Московитские женщины часто бывают наделены от природы чрезвычайно острым слухом и зрением…

Путникам надо было перебраться через сугробы, а это было очень трудно совершить! Почему? Да потому что фактически лошади должны были грудью вспахать сугробы…

«Это невозможно!» – думала Анжелика, борясь со снегом.

– Это возможно! – проговорила сквозь зубы Наталия, будто читая мысли Анжелики. – Это возможно, потому что снег выпал совсем недавно и еще мягок…

Онорина отчаянно вскрикнула и тотчас звонко заржала ее лошадь. Анжелика закричала. Кантор бросился со своего коня в мягкий снег. Онорину уже нельзя было увидеть, она ушла в рыхлый снег с головой. Через несколько мгновений уже барахтались в снегу все четверо. Им удалось вытащить Онорину. Теперь они наперебой отряхивали с ее одежды снег. Анжелика вытирала лицо дочери полой своего кафтана. Они снова взобрались на лошадей и продолжили свою борьбу с мягкими сугробами. Наконец им удалось выбраться на узкую тропу. Проехать по этой тропе возможно было только гуськом.

– Но мы ушли от погони! – решила Наталия.

– Кто мог гнаться за нами? – несколько удивился Кантор.

Это Московия! – отвечала царевна. – Здесь возможно решительно все! Вы не знаете, кто такая София, моя старшая сестра! А я знаю ее даже слишком хорошо! Наш отец был еще жив, когда однажды мы праздновали Рождество. Я не помню, что тогда произошло, мне было только лишь два года, а брату Петру минуло три. Нашей младшей сестре Теодоре едва исполнился год. Наша мать рассказала мне, что в тот вечер отец был весел, а сестра София была чрезвычайно ласкова с нашей матерью. Все сидели за одним столом, кроме малых детей. Сестра София торжественно поднесла нашей матери подарки для нас. Мне и сестре Теодоре предназначались большие немецкие куклы, сделанные в городе Нюрнберге, известном своими игрушечных дел мастерами. А для Петра София приготовила прекрасные рукавички, богато расшитые жемчужинами. Нашей матери оставалось только принять подарки. Она не могла отказаться. А наш отец очень любил Софию, свою первородную дочь, и никак не желал верить в ее злые умыслы. Вернувшись в свои покои, матушка тотчас приказала изрубить кукол в куски! Затем она хотела разорвать и рукавички, но они внезапно исчезли. Мать обычно сама одевала Петра и строго следила за его одеждой и кушаньем. За нами, царевнами, она следила не так строго, полагая, что у Софии нет оснований уничтожать нас. Вся злоба Софии должна была направляться на мальчика-царевича! А спустя несколько дней во время гулянья с нами во внутреннем дворе мать вдруг заметила, что на руках Теодоры надеты те самые рукавички! Малютка играла весело в снегу и рукавички совершенно промокли. Мать тотчас приказала нянькам вести нас в покои! Рукавички были брошены на свалку, но наша сестра Теодора заболела и скончалась на следующую ночь! Захворала и долго болела и ее нянька. Разумеется, рукавички были отравлены! Вот что такое София! И теперь власть в ее руках, но это долго не продлится!..