Оказалось, что Северина захворала. Анжелика поспешила навестить верную камеристку. Симптомы недомогания Северины наводили на мысль о сильной простуде. Ее трепала лихорадка, мучил сильный жар, вызвавший приступы тошноты и рвоты. Анжелика приказала послать за врачом, который не совсем понял болезнь Северины:
– Необходимо наблюдение. Я не могу определить, что это за болезнь…
Врач уехал, однако ночью Анжелика вновь послала за ним. Северине стало хуже. Приехавший врач применил растирания и холодные обертывания. Анжелика не отходила от постели верной камеристки. Спустя несколько часов Северина потеряла сознание и скончалась. Врач попросил позволения произвести вскрытие. Анжелика велела приготовить для этого специальную комнату. После вскрытия врач объявил, что причиной смерти Северины Берн явилось отравление ртутью.
– Но каким же образом она могла отравиться? – встревоженно спросила Анжелика.
– Отравиться? – переспросил врач, поправив очки. – Я полагаю, что ее отравили!
Анжелика сжала губы, удерживаясь от излишних вопросов. Итак, Северину отравили. Кто? Зачем?
После похорон Северины Анжелика тотчас поняла, как ей нехватает Северининой верности, Северининого бескорыстия. Она сделала своей камеристкой другую служанку, прежде помогавшую Северине, следившую за бельем и платьем Анжелики в гардеробной. Соответственно, еще одну служанку пришлось назначить в гардеробную. Таким образом, в итоге выяснилось, что в иерархии женской прислуги образовалось свободное место. И это было место кухонной помощницы, в обязанности которой входило мытье полов в обширных помещениях замковой кухни и прочая черная работа. Сама герцогиня время от времени спускалась в полуподвальные залы и комнаты и надзирала за уборкой и приготовлением кушаний. Она тотчас заметила среди знакомых лиц новую девушку, худую и несколько неуклюжую. Новая служанка была одета в платье широкое и дурно сшитое. На голове ее помещался большой чепец, отороченный дешевым кружевом. Из-под платья выглядывали большие башмаки. Лицо показалось Анжелике очень некрасивым и даже глуповатым. Впрочем, кто сказал, что для мытья полов необходимо обладать утонченным умом! И все же герцогиня побранила мажордома:
– Почему вы не поставили меня в известность, почему не доложили о том, что наняли новую служанку?
Мажордом оправдывался в некотором смущении:
– Но ведь это всего лишь поломойка! Я не хотел беспокоить почтенную герцогиню… Ваша особа…
– Я приказала докладывать мне обо всем, что происходит в доме! Вы наняли служанку и не доложили. В дальнейшем я не потерплю ничего подобного! Позовите ее.
Мажордом поклонился почтительно. Анжелика сидела в небольшой кухонной комнате. Здесь обычно завтракала покойная Северина. Анжелика нахмурилась. Сейчас она не хотела предаваться горестным воспоминаниям. Вошла новая служанка-поломойка и остановилась на пороге, неуклюже бросив длинные руки вдоль тела.
– Как тебя зовут? – спросила герцогиня строго.
– Агата.
– Откуда ты? Кто твои родители?
– Не знаю. Я подкидыш, выросла в приюте.
– Давно ты работаешь наемной прислугой?
С двенадцати лет, ваша милость. Сначала работала у начальницы приюта. Потом – у ее племянницы. Я не очень-то ловка, ваша милость. Племянница скоро выгнала меня. Я переходила от одной хозяйки к другой. Когда я была еще младенцем, кормилица нечаянно ударила меня головою об пол. С тех пор я порою мучаюсь головными болями и забываю, что и где положено и что мне следует делать. У последней моей хозяйки был взрослый слабоумный сын. Хозяйка отвела мне каморку, дверь которой не запиралась. В этой каморке я и спала на охапке соломы. Однажды слабоумный сын хозяйки ночью вошел в каморку и набросился на меня. Я было раскрыла рот для крика, но он пригрозил мне ножом и лишил меня девственности. На это у него ума хватило! Я боялась, что он убьет меня и потому ничего не говорила хозяйке и еженощно покорно отдавалась ему. Это и привело к ужасным для меня последствиям! Заметив признаки моей несомненной беременности, хозяйка не замедлила прогнать меня. Я отправилась на одну маленькую площадь, которая помещается близ одного трактира, не помню, как все это называется, но там обыкновенно собираются служанки, ищущие места. И как раз там нанимают их горожанки попроще, должно быть, служанки, стоящие дороже, собираются в других местах. Девушки, увидев мою беременность, стали смеяться. А я совершенно не понимала, что со мной произошло и что же мне делать! Наконец насмешницы сжалились надо мной и одна из них проводила меня в родильный приют, где монахини принимали таких несчастных, как я. Мой несчастный ребенок родился мертвым и мне даже не показали его, но я даже и не очень об этом сожалела, а только была довольна, что снова могу наняться и работать. Но монахини объяснили мне, что потеря дитяти – большое горе, и тогда я заплакала и плакала долго!..
– Кажется, мне знакомо твое лицо, – задумчиво проговорила герцогиня.
– Что ж тут удивительного! – Девушка глуповато засмеялась. – Я ведь уже целую неделю брожу по окрестностям. Мне сказали, что служба в вашем доме – это лучшее из того, что может произойти с нашей сестрой! А тут у вас померла камеристка! Я и подумала, что какое-нибудь местечко и для меня сыщется. Я так обрадовалась!..
