Анютина дорога - [9]

Дети опешили, замерли на месте.

— По одному в ряд становись!— скомандовал он.

Дети зашевелились и послушно стали в один ряд.

— Смир-рна!— снова скомандовал солдат.

Дети недоуменно переглянулись,— не совсем поняли команду.

— Смирна, стало быть, замри на месте, не шевелись и гляди на меня, покуль не скажу — вольно...— пояснил солдат.

Все присмирели и уставились на взрослого дядю с раскрытыми ртами и настороженными глазенками. Кажется, им это понравилось...

— Так вот, голопузые!.. Отныне я вами буду командовать...— сообщил солдат.— Хотел уйти отселева, а посля передумал: няма куды податься мне. Стало быть, остаюсь при вас и буду распоряжаться по хозяйству, поскольку вы в нем ничога не смыслите...

— Правильно, служба, давно бы так!— подошла к нему усталая донельзя Лукерья.— Будешь, служба, помогать мне. Упарилась я тут с ними.

— Вот, вот!— обрадовался солдат.

— Звать-то тебя как?— поинтересовалась женщина.

— Степаном зови.

— Подходяще.

— Ну вот,— еще более приободрился Степан.— Стало быть, кончается ваша безбатьковщина. Я с ей,— кивнул головой на Лукерью,— будем вам и за батьку и за матку... Спать всем есть на чем?— сразу приступил к делу.

— He!

— He!

— He!

— Струмент я тут приховал, доски тож есть, зараз смастерим козлы!

— Смастерим!

— Смастерим!— закричали ребята наперебой.

— Смирна-а!..

Дети опять присмирели. Степан критическим взглядом прошелся по грязным босым ножонкам.

— Знаете, што такое лыки?— спросил он.

— Знаем!— ответил кто-то неуверенно.

— А знаете, где они растут?

— В лесу!— послышался еще один несмелый ответ,

— Так вот... Половина строя зараз пойдут в лес по лыки, заодно соберут грибов и орехов, другая останется со мной козлы мастерить!

— Пошли!— крикнул кто-то нетерпеливо.

— Атставить!— приказал Степан.— Не было команды! Слухай напоследок...— Он подошел к Анютке и Тишке, стоявшим в сторонке.— Вот этих штоб и пальцем не тронули, бо и они такие ж бесприютные, как и вы!.. Считайте, они — мои дочка и сын. Так и знайте: ежель што — отлуплю как Сидорову козу и прогоню отседова на все четыре!.. Поняли?

— Поняли!

— Ну вот. А теперь правая половина ко мне! Левая — в лес! Разойдись!..

Такое еще больше понравилось ребятам! Они лавиной помчались через поле в ближайший лес. Лес ожил, наполнился визгом, свистом.

Оставшиеся без крика и шума занялись во дворе более прозаическим делом — стали сколачивать из коротко нарезанных кусков досок козлы для топчанов.

Единственное, что централизовал Степан в своих руках — гвозди, которые выдавал по одному и показывал, куда и как их заколачивать.

...Утро. Дети спят на топчанах, прикрытые чем попало. Ни подушек, ни матрасов еще нет. Да ребятам, видимо, и не привыкать.

В одной комнатушке спят девочки, Среди них — Анютка. Рядом с ней скрючился Тишка. Анютка и ночью не захотела отпустить от себя малыша, чтобы не обидел кто.

...Спальня мальчиков. У полураскрытого окна ворочается мальчуган. Ему холодно. То, чем был прикрыт, сползло ночью и валялось на полу.

Мальчуган и проснулся от холода, поднялся, чтобы прикрыть окно. Глянул во двор, замер: в ворота въезжала военная двуколка. Мальчуган заложил два пальца в рот, свистнул на всю спальню... Детвора подхватилась, как по тревоге.

— Посмотрите, кто приехал!— крикнул он на весь дом.

Все сгрудились у окон, потом метнулись во двор. Лукерья и Степан стояли у двуколки и разговаривали с Кондратюком. А к нему уже мчалась ребятня, очертя голову. Окружили двуколку, кричат, смеются, улыбаются — узнали!

— Как живем-можем, орлы!— перекрыл густой голос Кондратюка детский шум.

В ответ поднялись еще больший шум и галдеж. В них потонули отдельные детские голоса.

— Атставить!..— скомандовал наконец Степан, видя, что иначе не дождаться порядка.

Ребята привыкли уже к его командам и враз смолкли.

— А теперя слухайте, што скажуть!..

Кондратюк обвел глазами детей, улыбнулся.

Ребята в ответ — тоже.

— Так вот, детки...— начал он негромко.— Идет осень, и что нам придется делать?

— Бульбу копать!

— Правильно. А еще будете сеять!..

Кондратюк слез с двуколки, поднял мех, взвалил на плечо и поставил на землю. Так же снял и второй мешок. На них хорошо видны слова, написанные дегтем:

Хлеб для детского приюта.

Смолоть без очереди.

— Наши!

— Наши!— узнали дети свои мешки.

— Бандиты украли их на мельнице!

— Бандиты украли, а мы нашли...— сказал Кондратюк.— Правда, нашла их одна девочка, это она показала нам, где бандиты спрятали ваш хлеб и много чего другого…

— А ее бандиты не убили за это?— поинтересовался кто-то.

— Хотели убить, стреляли в нее, а попали вот в меня...

— А где она теперь?— еще больше заинтересовались ребята.

— Не знаю. Мне в больнице уже сказывали, что она оказалась в нашем обозе, а после как в воду канула.

— Может, бандиты украли ее и убили?

— Все может быть...— неопределенно ответил Кондратюк.

На двуколку вскочил рослый хлопчик. Взмахнул рукой, чтобы все утихли, и запел «Вы жертвою пали»... Ребята, воодушевленные подвигом неизвестной девочки, стихийно подхватили песню, которую они, видимо, не раз слыхали в те дни...

Кондратюк снял шапку. Снял шапку и Степан.

Только Анютка и Тишка сидели поодаль.

— Чего это они поют?— спрашивает Тишка.