Анютина дорога - [47]

Марат облегченно вздыхает: хорошо, что не человека... Мало ли кто может поинтересоваться бывшим становищем отряда...

На всякий случай прошелся между взорванными и сожженными буданами и землянками... А вдруг кто-нибудь притаился в их развалинах и следит?..

Убедившись, что никого нет, подошел к большой вековой ели, вскарабкался на нижние сучья, полез вверх, пока не добрался до своего потайного гнезда, искусно укрытого густыми ветвями... В нем можно относительно неплохо разместиться и спокойно проспать ночь... Более спокойно, чем в землянке... Здесь не надо сторожить самого себя и бояться каждого шороха.

Вот и сейчас Марат устроился в обжитом местечке, подвязал себя веревкой к суку на всякий случай и приготовился спать.

...Не спится, когда не знаешь, что тебя ждет. А что ждет Марата? Прорвался ли отряд?.. Вернется ли сюда?.. А может, он вольется в бригаду Баранова и возвращаться ему сюда будет ни к чему?.. А может, и бригаду блокировали, и кто знает, что от нее осталось?..

...Утро застало Марата спящим,— детский сон оказался сильнее тяжелого и горького раздумья...

Мальчик проснулся от сорочьего щебета на вершине ели, и это сразу насторожило его: сорока просто так не поднимет крика... Он осторожно раздвинул ветки, глянул вниз...

Первым его движением было — снова закрыться густыми лапками и застыть в неподвижности... Он заметил двух лошадей под седлами... Чьи они, кто приехал,— оставалось еще выяснить, соблюдая строжайшую осторожность.

Марат еле заметно снова отодвинул ветку и внимательно начал всматриваться вниз...

...Внизу Ларин и еще один партизан из разведгруппы обшаривали руины партизанского лагеря...

...Марат кубарем скатился с ели, чуть не упав на голову Ларину...

— Дядька Миша!..— крикнул чуть не на весь лес, повиснув у него на шее.

— Марат!— тоже вскрикнул от неожиданности Ларин, прижимая его к себе...

Мальчик плакал по-детски беспомощно, откровенно, освобождаясь от тяжелого нервного напряжения и страха, под гнетом которого жил эти несколько суток, отстав от отряда...

— Ну, ну... Успокойся...— похлопывал его Ларин по спине.

— А я думал... я думал... что вас уже никого нет...— сквозь детский всхлип признался Марат.

— Ну да что ты! Прорвались. Почти все... Хотя нет, четырнадцать человек погибли... Четырнадцатым считали тебя... Теперь, выходит, тринадцать. Хотя тоже, может, кто-то прячется еще... Вот ездим, ищем...

— А я сразу подался сюда... Как командир приказал...

— Правильно сделал. Молодец… Скоро все сюда возвратятся...

— Сюда?!— обрадовался Марат.

— Ага,— улыбнулся Ларин, напомнив Марату его непобедимую привычку «агакать».

— Дядька Миша, а зачем возвращаться на старое место, тут все порушено.

— Понимаешь, какое дело... Немцы выпустили листовки,— уничтожили, мол, крупное соединение Красной Армии и партизан... Люди могут поверить, а этого уж никак нельзя допустить... Понимаешь? Нельзя! И как можно скорее надо дать почувствовать им, что мы живы и мстим…

...Марат — обычный деревенский мальчишка — продает яблоки у ворот казармы волостного гарнизона. Изредка к нему подходят один-два солдата, берут из корзины по паре яблок и уходят, даже не удостоив взглядом продавца.

Марат плачет от обиды, чем доставляет удовольствие другим солдатам, тоже безвозмездно берущим яблоки из корзины.

...— В казарме сорок восемь солдат,— докладывает Марат командиру и комиссару...— Двое дверей во двор, и в обоих — часовые. У ворот — тоже. Три окна с другой стороны казармы, Там сад, кусты. Часовым сад не виден...

...Ночью Марат ползет по огороду, влезает в сад... ныряет в тень кустов... За ним цепочкой следуют партизаны. Другие партизаны прижались к забору, окружавшему двор казармы.

В окна казармы со стороны сада летят гранаты. Вспышки взрывов, панические крики... В проломы забора во двор врываются партизаны и бросают гранаты в двери, в окна... Горит казарма...

...На стене дома объявление!

«10 тысяч марок за поимку малолетнего бандита! Приметы: лет 12—13, голова стриженая, уши оттопырены, одет иногда под нищего».

Детские руки срывают объявления со стены, со столба... с доски... со ствола дерева...

...Марат идет по улице городка, направляясь к знакомой солдатской столовой, выполняя очередное задание отрядной разведки. Чей-то короткий осторожный свист останавливает его. Хлопчик оглядывается. В приоткрытую калитку его манит детская рука. Входит в калитку. За ней — один из ребят, которых Марат собирал в лесной бане.

— Уходи скорее...— шепчет мальчик, оглядываясь на калитку.

— А что?— настораживается Марат.

— Один полицай говорил Лешке, что немцы за тобой следят уже... Хотят поймать… Даже афишки про тебя вывесили...

Марат догадывается, какой «полицай» предупредил Лешку... Он идет со двора уже не через калитку, а огородом, вниз к реке, отделявшей огороды от луга, что порос редким кустарником... В картофельной ботве он незаметно раздевается, связывает одежонку в узелок и переплывает на другой берег, держа узелок над головой. По лугу в сторону леса пробирается короткими перебежками от куста к кусту...

Во время одной из перебежек его замечает часовой с железнодорожного моста. Хотя и далеко, но часовой на всякий случай посылает пулю вдогонку Марату. На выстрел из времянки, где помещалась охрана моста, выскакивают остальные солдаты.