Аня в Стране чудес - [21]

— Я могу Вам еще кое-что рассказать, если хотите, — предложил Гриф. — Знаете ли Вы, например, откуда происходит ее названье?

— Никогда об этом не думала, — сказала Аня. — Откуда?

— Она трещит и трескается, — глубокомысленно ответил Гриф.

Аня была окончательно озадачена.

— Трескается, — повторила она удивленно. — Почему?

— Потому что она слишком много трещит, — объяснил Гриф.

— Я думала, что рыбы немые, — шепнула Аня.

— Как бы не так, — воскликнул Гриф. — Вот есть, например, белуга. Та прямо ревет. Оглушительно.

— Раки тоже кричат, — добавила Чепупаха. — Особенно, когда им показывают, где зимовать. При этом устраиваются призрачные гонки.

— Отчего призрачные? — спросила Аня.

— Оттого, что приз рак выигрывает, — ответила Чепупаха.

Аня собиралась еще спросить что-то, но тут вмешался Гриф.

— Расскажите-ка нам о Ваших приключеньях», — сказал он.

— Я могу вам рассказать о том, что случилось со мной сегодня, — начала Аня. — О вчерашнем же нечего говорить, так как вчера я была другим человеком.

— Объяснитесь! — сказала Чепупаха.

— Нет, нет! Сперва приключенья, — нетерпеливо воскликнул Гриф. — Объясненья всегда занимают столько времени.

И Аня стала рассказывать о всем, что она испытала с того времени, как встретила Белого Кролика. Сперва ей было страшновато — оба зверя придвигались так близко, выпучив глаза и широко разинув рты, — но потом она набралась смелости. Слушатели ее сидели совершенно безмолвно, и только когда она дошла до того, как Гусеница заставила ее прочитать «Скажи-ка, дядя» и как вышло совсем не то, — только тогда Чепупаха со свистом втянула воздух и проговорила:

— Как это странно!

— Прямо скажу — странно, — подхватил Гриф.

— Я бы хотела, чтобы она и теперь прочитала что-нибудь наизусть. Скажи ей начать!

И Чепупаха взглянула на Грифа, словно она считала, что ему дана известная власть над Аней.

— Встаньте и прочитайте «Как ныне сбирается», — сказал Гриф.

«Как все они любят приказывать и заставлять повторять уроки! — подумала Аня. — Не хуже, чем в школе!»

Однако она встала и стала читать наизусть, но голова ее была так полна Омаровой Кадрилью, что она едва знала, что говорить, и слова были весьма любопытны:

Как дыня, вздувается вещий Омар.

«Меня, — говорит он, — ты бросила в жар;

Ты кудри мои вырываешь и ешь,

Осыплю я перцем багровую плешь».

Омар! Ты порою смеешься, как еж,

Акулу акулькой с презреньем зовешь;

Когда же и вправду завидишь акул,

Ложишься ничком под коралловый стул.

— Это звучит иначе, чем то, что я учил в детстве, — сказал Гриф.

— А я вообще никогда ничего подобного не слышала, — добавила Чепупаха. — Мне кажется, это необыкновенная ерунда.

Аня сидела молча. Она закрыла лицо руками и спрашивала себя, станет ли жизнь когда-нибудь снова простой и понятной.

— Я требую объясненья, — заявила Чепупаха.

— Она объяснить не может, — поспешно вставил Гриф и обратился к Ане: — Продолжай!

— Но как же это он прячется под стул, — настаивала Чепупаха. — Его же все равно было бы видно между ножками стула.

— Я ничего не знаю, — ответила Аня. Она вконец запуталась и жаждала переменить разговор.

— Продолжай! — повторил Гриф. — Следующая строфа начинается так: «Скажи мне, кудесник…»

Аня не посмела ослушаться, хотя была уверена, что опять слова окажутся не те, и продолжала дрожащим голосом:

«Я видел, — сказал он, — как, выбрав лужок,

Сова и пантера делили пирог:

Пантера за тесто, рыча, принялась,

Сове же на долю тарелка пришлась.

Окончился пир — и сове, так и быть,

Позволили ложку в карман положить.

Пантере же дали и вилку, и нож.

Она зарычала и съела — кого ж?»

— Что толку повторять такую белиберду? — перебила Чепупаха. — Как же я могу знать, кого съела пантера, если мне не объясняют. Это головоломка какая-то!

— Да, Вы уж лучше перестаньте, — заметил Гриф, к великой радости Ани.

— Не показать ли вам вторую фигуру Омаровой Кадрили? — продолжал он. — Или же Вы хотели бы, чтобы Чепупаха вам что-нибудь спела?

— Пожалуйста, спойте, любезная Чепупаха, — взмолилась Аня так горячо, что Гриф даже обиделся.

— Гм! У всякого свой вкус! Спой-ка ей, матушка, «Черепаховый суп».

Чепупаха глубоко вздохнула и, задыхаясь от слез, начала петь следующее:

Сказочный суп — ты зелен и прян.

Тобой наполнен горячий лохан!

Кто не отведает? Кто так глуп?

Суп мой вечерний, сказочный суп,

Суп мой вечерний, сказочный суп!

Ска-азочный су-уп,

Ска-азочный су-уп,

Су-уп мой вечерний,

Ска-азочный, ска-азочный суп!

Сказочный суп — вот общий клич!

Кто предпочтет рыбу или дичь?

Если б не ты, то, право, насуп —

Ился бы мир, о, сказочный суп!

Сбился бы мир, о, сказочный суп!

Ска-азочный су-уп,

Ска-азочный су-уп,

Су-уп, мой вечерний,

Ска-азочный, ска-азочный СУП!

— Снова припев! — грянул Гриф, и Чепупаха принялась опять петь, как вдруг издали донесся крик: «Суд начинается!»

— Скорей! — взвизгнул Гриф и, схватив Аню за руку, понесся по направлению крика, не дожидаясь конца песни.

— Кого судят? — впопыхах спрашивала Аня, но Гриф только повторял: «Скорей!» — и все набавлял ходу. И все тише и тише звучали где-то позади обрывки унылого припева:

Су-уп мой вечерний,

Ска-азочный, ска-азочный суп!

Глава 11. КТО УКРАЛ ПИРОЖКИ?

Король Червей и его Королева уж восседали на тронах, когда они добежали. Кругом теснилась громадная толпа — всякого рода звери и птицы, а также и вся колода карт: впереди выделялся Валет, в цепях, оберегаемый двумя солдатами, а рядом с Королем стоял Белый Кролик, держа в одной руке тонкую трубу, а в другой пергаментный свиток. Посредине залы суда был стол, а на нем большая тарелка с пирожками: они казались такими вкусными, что, глядя на них, Аня ощущала острый голод. «Поскорее кончилось бы, — подумала она, — поскорее бы начали раздавать угощенье». Но конец, по-видимому, был не близок, и Аня от нечего делать стала глядеть по сторонам.