Аня Каренина - [11]

У Облонского был редкостно наплевательский характер. Всем новым знакомым он с первых фраз рассказывал свой любимый анекдот: «Мужика спрашивают: — Как вы расслабляетесь? — Он отвечает: — А я не напрягаюсь!»

Благодаря этому ленивому пофигизму Стива обзавёлся массой случайных приятелей, которые могли часами рассказывать Облонскому про свои проблемы, житьё-бытьё, учить жизни, приставать с советами, морализировать по поводу его отношения к семье и так далее. Стива спокойно слушал, ел, пил, кивал головой — одним словом, проявлял понимание. Казалось, что божье провидение терпит Облонского на этой земле по одной-единственной причине — рядом с ним абсолютно любой человек ощущал себя целеустремленным, порядочным, великодушным и вообще знающим жизнь.

Пиво закончилось, чипсы тоже. Облонского разморило на солнце, он почувствовал свинцовую тяжесть во всём теле, но подняться и пойти в свою комнату не представлялось возможным — там мамаша, дети. Кошмар! Поэтому Стива устроился поудобнее в кресле, закрыл лицо газетой и уснул.

Ему грезились столы, ломящиеся от дорогих деликатесов. Он один переходит от стола к столу, пробуя разнообразные блюда (преимущественно мясные), и запивает их то холодным пивом, то вином, то шампанским, а за ним идет толпа голых голодных женщин, которые подобострастно на него взирают, ожидая разрешения поесть, а Стива всё никак не может ни толком распробовать блюда, ни наесться. Женщины проявляют очевидное нетерпение, умоляют Облонского, но Стива не реагирует на их скулёж и спокойно продолжает дегустировать. Потом устало оборачивается, делает пренебрежительный знак рукой, и стая грудастых стройных длинноногих красавиц набрасывается на еду, начинает отвратительно жрать, просто жрать руками, вырывая друг у друга куски. Вот они уже набили себе животы так, что стонут, но всё равно продолжают засовывать в рот пищу. Облонского охватило сладострастное чувство, он вскрикнул и… проснулся весь в холодном поту. На дворе был поздний вечер. Стивины ноги облепили комары.

Облонский посетил туалет. Выйдя, заметил, что из-под кухонной двери пробивается свет. Облонский заглянул на кухню. Его сестра Аня, закусив нижнюю губу, что-то старательно выводила в тетрадке.

«Уроки делает», — вяло подумал Стива и гаркнул:

— Привет!

Аня громко охнула и подскочила.

— Дурак! До инфаркта так довести можно! — сердитым шёпотом, взмахнув руками, прошипела она.

— Ладно, ладно, — Стива так же говорил шёпотом, делая при этом успокаивающие жесты, — извини, я не хотел.

Между ним и сестрой отношения были хорошие, как отдушина для обоих в этом аду, населённом Карениной-старшей и Долли с её орущими отпрысками. Редкими вечерами они вместе сидели на балконе, болтая обо всякой ерунде, а ещё Стива иногда брал Аню к своим друзьям.

— Уроки? — спросил Стива, кивнув на тетрадь.

— Не-а, — смущённо протянула Аня.

— А что?

— Дневник, — так же смущённо ответила сестра.

— Дашь почитать?

— Не-а, — Каренина-младшая, прижав к груди тетрадку, выглядела испуганной.

— Не хочешь — не надо, — ответил Стива, подумав: «Надо будет потом обязательно посмотреть».

— Как ты с Долли? — спросила Аня вдогонку уходящему Стиве.

— Да пошла она! Поорёт-поорёт и перестанет, — равнодушно ответил ей брат.

— А если не перестанет?

— Да куда она денется, — сквозь зевоту сказал Стива. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Аня подождала, пока хлопнет дверь комнаты Стивы и Долли, посидела неподвижно ещё некоторое время и перечитала написанное.

3.06.20… г.

Привет, дневник! Я всерьёз начинаю думать, что, возможно, скоро наша жилплощадь немного разгрузится.

Вчера я видела, как Стива заходил в подъезд Лидии Ивановны! Ну точно, это она и есть. Лидия Ивановна и Стива… Это номер! Это такой номер, что просто слов нет! Я от своего брата вообще не в восторге, но это уже слишком. Мне с ним стало противно в одной комнате находиться. Бедная Долли! Хотя, с другой стороны, лучше уж старая разведённая Лидия Ивановна, чем какая-нибудь молодая тётка, которая будет хотеть замуж.

Пораздумав, Аня принялась писать дальше.

С одной стороны, мне хочется, чтобы Стива развёлся с женой. А уж маме этого как хочется! С другой стороны — с Долли хоть поговорить иногда можно. Представляешь, дневник, она «Камасутру» постоянно читает, чуть ли не наизусть заучивает! Вот тётка с ума сходит без секса! Ей ведь даже не гульнуть от Стивы из-за детей. Поговорить даже об «этом» не с кем. Не будет же она со мной на эти темы откровенничать, но видно, что ей тяжело. Удивительно, как она ещё более-менее держится, не сдаётся. Оптимизм непобедимый! Говорит, что ради детей выдержит всё. По-своему я ею даже восхищаюсь, хотя сама бы так, наверное, никогда не вляпалась. Но каждому своё, может, житьё с нами и детьми для Долли кажется нормальным по сравнению с тем, как она жила в своём Бресте? Не знаю, но она молодец — всё на себе тянет, на копейки, которые ей иногда родители присылают да Стива подкидывает, ухитряется и себя накормить, и детей, и одеть более-менее нормально. Правда, приходится ей, конечно, нередко с детьми целыми днями по городу круги наматывать, выискивая, где что подешевле продаётся. Сволочь мой брат, конечно. А с другой стороны, она ведь не по любви за него вышла. Теперь расхлёбывает.