Аня из Инглсайда - [72]
Дженни внимательно посмотрела на нее. Но чары ее глаз рассеялись. Никогда больше Ди не подчинится их колдовской силе.
— Ты не такая девочка, какой я считала тебя, Ди Блайт, — сказала Дженни печально, как тот, кто глубоко разочарован.
Ди не успела ответить, так как в этот момент в комнату ворвались Джордж Эндрю и Керт. На Джордже Эндрю была маска — отвратительная рожа с огромным носом. Ди взвизгнула.
— Чего визжишь, как резаная свинья? Заткнись! — приказал Джордж Эндрю. — Тебе придется поцеловать нас перед сном.
— Не поцелуешь, запрем тебя в чулан, а там полно крыс, — добавил Керт.
Джордж Эндрю шагнул к Ди. Она снова взвизгнула и попятилась. Маска внушала ей панический страх. Она хорошо знала, что это всего лишь Джордж Эндрю, и его она не боялась, но она умрет, если эта омерзительная маска приблизится к ней! Она знала, что умрет. И как раз тогда, когда этот ужасный нос почти касался ее лица, она споткнулась о табурет и упала навзничь на пол, ударившись затылком об острый край кровати Аннабелы и Герти. Несколько мгновений она была в полубессознательном состоянии и лежала с закрытыми глазами.
— Она умерла… она умерла! — зашмыгал носом Керт, начиная плакать.
— Ох ну и выпорют же тебя, Джордж Эндрю, если ты ее убил! — сказала Аннабела.
— Может, она только притворяется, — всхлипнул Керт.
— Посади на нее червяка. У меня есть тут в жестянке… Если она только прикинулась мертвой, то вскочит.
Ди слышала это, но была слишком испугана, чтобы открыть глаза. (Может быть, они уйдут и оставят ее одну, если будут думать, что она умерла. Но если они посадят на нее червяка…)
— Ткни ее булавкой. Если кровь пойдет, то она не мертвая, — сказал Керт.
(Она могла бы вытерпеть булавку, но не червяка.)
— Она не мертвая… она не может быть мертвой, — прошептала Дженни. — Ты просто напугал ее до обморока. Но если она очнется, то завопит на весь дом, и тогда дядя Бен придет и исколошматит нас до полусмерти. Лучше бы я не звала ее сюда, эту трусиху!
— Может, мы могли бы отнести ее к ней домой, прежде чем она очнется? — предложил Джордж Эндрю.
(О, если бы только отнесли!)
— Не сможем — слишком далеко, — сказала Дженни.
— Да ну, всего четверть мили короткой дорогой. Возьмем каждый за руку и за ногу — ты, Керт, я и Аннабела.
Ни у кого, кроме Пенни, не возникла бы такая идея, и никто, кроме них, не осуществил бы ее, даже если бы она и возникла. Но они привыкли делать все, что только придет в голову, а гнев главы семейства был не шуткой, и его следовало, если возможно, избежать. Отец не утруждал себя их воспитанием, пока они не переступали определенную границу… но уж если переступали — держись!
— Если она придет в себя, пока мы несем ее, мы просто бросим ее и убежим, — сказал Джордж Эндрю.
Но не было ни малейшей опасности, что Ди придет в себя — она затрепетала от счастья, когда почувствовала, что ее подняли за руки и за ноги. Они тихонько спустились вниз и вышли из дома, прошли через двор и по длинному клеверному полю, мимо леса, вниз холма. Два раза им пришлось положить ее на землю, пока они отдыхали. Теперь у них не было сомнений, что она мертва, и все, чего они желали, это отнести ее домой так, чтобы никто их не увидел. Если Дженни Пенни никогда прежде не молилась, она молилась теперь — о том, чтобы никто в деревне не бодрствовал в этот час. Если им удастся отнести Ди Блайт домой, они все смогут утверждать, хоть под присягой, что она очень захотела домой перед сном и ушла. Что случилось потом, их не касается.
Ди решилась один раз открыть глаза, пока они отдыхали и обсуждали эти свои планы. Спящий мир показался ей пугающе чужим. Ели были темными и враждебными. Звезды смеялись над ней.
(Мне не нравится такое огромное небо. Но если я еще немного продержусь, то скоро буду дома. А если они узнают, что я не мертвая, то просто бросят меня здесь и я никогда не доберусь домой одна и в темноте.)
Положив Ди на крыльце Инглсайда, Пенни бросились наутек. Ди боялась очнуться слишком быстро, но наконец отважилась открыть глаза. Да, она была дома. Даже не верилось, что это правда. Она поступила очень плохо, не послушавшись маму и Сюзан, но была уверена, что никогда больше так не поступит. Ди села, и по ступенькам к ней подкрался Заморыш и, мурлыкая, принялся тереться об нее. Она обмяла его и прижала к себе. Ах, какой он был милый, теплый, дружелюбный! Войти в дом, думала она, ей, вероятно не удастся — Сюзан, конечно же, заперла все двери, раз папа уехал, а будить Сюзан в такой поздний час она не смела. Июньская ночь была довольно холодна, но Ди это не пугало — она ляжет в гамак и свернется там, обняв Заморыша и зная, что совсем рядом, за этими запертыми дверями, Сюзан, и мальчики, и Нэн, и родной дом.
Какой необычный этот мир после наступления темноты! Неужели все в нем спят, кроме нее? Большие белые розы на кусте у крыльца выглядели в ночи как чьи-то лица. Запах мяты казался другом. В саду мерцали огоньки светляков. Что ж, она тоже сможет похвастаться, что спала под открытым небом всю ночь.
Но этому не суждено было произойти. Две темные фигуры вошли в ворота и направились по дорожке к дому. Гилберт свернул за угол, чтобы влезть в окно кухни и открыть дверь изнутри, но поднявшаяся по ступенькам Аня остановилась, в изумлении глядя на несчастную девчушку, что сидела на крыльце, крепко обнимая кота.
