Анубис - [200]

Внимательным взглядом он обследовал стены и потолок большой залы. Трудно сказать, были ли следы повсеместного разрушения и упадка давнишними, или их оставило последнее землетрясение. Во всяком случае, эта часть здания была повреждена меньше, чем подземный лабиринт. Далеко наверху, где над головой небо, а не каменные своды, возможно, ощущалось лишь легкое сотрясение, а может, и того не было. Внезапно Могенс словно заново осознал, каким чужим и неведомым был этот мир, по которому они сейчас путешествовали. Они находились метрах в пятидесяти под землей, может быть, и меньше, и тем не менее было впечатление, что они передвигаются по поверхности странной планеты, абсолютно чужеродной человеку. В определенном смысле так оно и было. Могенс невольно задумался, сколько еще страшных тайн в толще под их ногами ждут своего открытия.

Внезапно Том резко остановился и крикнул:

— Доктор Грейвс! Это я, Том. Я нашел профессора и мисс Пройслер. Мы идем к вам.

Ответа не последовало, но он, похоже, остался удовлетворен. Он жестом дал понять мисс Пройслер и ее подопечной, чтобы они остановились, снял с плеча винтовку, а потом без опаски прошел в дверь. Мисс Пройслер последовала за ним, Могенс тоже тронулся с места, и девица поспешила присоединиться к мисс Пройслер — скорее всего, ради того, чтобы дистанция между ней и Могенсом не сократилась.

Помещение, в которое они попали, было несравненно меньше большой залы, свод ниже. Однако сохранилось оно гораздо лучше. Потолок и стены не испещрены трещинами, фрески не тронуты неумолимым временем. С дюжину факелов, большинство из которых едва ли догорело и до половины — Могенс решил, что это Том зажег их — освещало комнату колеблющимся, но ярким светом и наполняло воздух запахом гари, от которой першило в горле.

Грейвс сидел на корточках у противоположной стены, и Могенс, кинув на него беглый взгляд, отдал Тому должное в его предосторожности. Винтовка лежала поперек на коленях Грейвса, и он сжимал ее обеими руками. Вид его был ужасен — тот самый вид, когда человек не в себе и склонен к необдуманным поступкам, влекущим за собой тяжелые последствия.

Он был насквозь мокрый. Волосы прилипли ко лбу и свисали на лицо мокрыми прядями. С одежды стекала вода, образуя на полу лужицы. Он дрожал всем телом. А когда Могенс приблизился, то увидел, что лицо его посерело, щеки ввалились, глаза запали — словно за последние двадцать минут он состарился на вечность.

— Боже Мой, Джонатан! — прошептал Могенс. — Что с тобой случилось?

В первый момент ему показалось, что Грейвс вообще не услышал его. Лишь спустя пару секунд, дрожа мелкой дрожью, он поднял голову и посмотрел на Могенса. То, что Могенс прочел в его глазах, не было узнаванием, в них отражался бездонный ужас.

— Во-да, — запинаясь, пролепетал он. — Там… полно воды… только вода, Могенс.

— Где? Что полно воды? — не понял Могенс.

Руки Грейвса крепче вцепились в ствол и приклад оружия, только это не было жестом угрозы. Грейвсу просто был нужен предмет, за который можно держаться, чтобы не потерять связь с реальностью.

— Вода, Могенс, — снова выдавил он. — Они живут в воде!

— Кто живет в воде? — Могенс все никак не мог взять в толк. А потом его осенило: — Пирамида? Ты был в пирамиде? Что ты там видел?

Грейвс резко дернул головой. Его заколотило сильнее.

— Я был там, Могенс, — едва шевеля губами, прошептал он. — Врата. Они открыты.

— Врата? Ты был там? Ты их видел?

Грейвс кивнул. Ужас в его глазах набрал полную силу.

— Там одна вода… — бормотал он. — В воде… города. Они исполины… Я их видел, Могенс.

— Богов древних египтян?

То, как Грейвс мотнул головой, можно было расценить как угодно: согласие, отрицание или нечто совсем иное.

— Обитателей Псовой звезды. Они не боги, Могенс. Они… — Он с трудом сглотнул, снял левую руку с дула своей винтовки и нервно провел ею по губам.

— Что? — Могенс сгорал от нетерпения. — Что они такое, Джонатан?

В глазах Грейвса на мгновение полыхнул безумный огонь, и Могенс был почти уверен, что он соскользнул с узкой кромки рассудка. Затем произошло необъяснимое: взгляд Грейвса прояснился. Из него исчезли безумие и воинственность, а их место заняло привычное выражение пренебрежительной надменности.

— Ничего. Поговорим об этом позже, в подобающей обстановке. А сейчас позаботимся о том, чтобы унести отсюда ноги.

Он не добавил: «если нам повезет», но Могенс явственно услышал это.

— Они проснулись, да? Упыри проснулись?

Грейвс с долю секунды поразмышлял над этим вопросом, а потом покачал головой.

— Нет. Лишь немногие, которые гнались за нами. Но боюсь, нам осталось не много времени.

Он убрал с винтовки вторую руку, полез в карман куртки и, вынув часы, одним щелчком открыл крышку.

— По моим расчетам, — сказал он, после того как глянул на циферблат и снова убрал часы, — у нас меньше часа.

— Час? — поразился Могенс. — А что произойдет потом?

— Врата уже начали закрываться. Боюсь, когда они закроются, все упыри…

Он оборвал себя на полуслове. Его брови поползли вверх и скрылись под мокрыми прядями, когда он обнаружил возле мисс Пройслер тщедушную фигурку. Обе женщины остановились на порядочном расстоянии. Мисс Пройслер сверлила Грейвса своим обычным неодобрительным взглядом, которого не смогли переменить все приключения, пережитые ими за последние часы. В глазах девушки любопытство соперничало с неприкрытым страхом.