Антропофагия, как способ... - [4]

     Лиза знала это, потому и был погашен свет… или – просто ей нравилась темнота?.. Она не задумывалась. Играл Бах, а она просто сидела. Просто – на её коленях лежала голова того – кто «был когда-то». Ночь и… «Air»…

     Она приходила и уходила когда хотела… незачем.

     Нелепо и странно её приходы совпадали с его приступами.

     - Когда ты починила проигрыватель?

     - Ммм? Не помню. Правда - это лучшее исполнение третьей сюиты?!

     Сергей слабо улыбнулся.

     - А ты знаешь, что Жаклин Дю Пре[7], исполняла её на виолончели Страдивари, которая принадлежала до неё Давыдову[8]?

     Она погладила Сергея по густым волосам.

     - Ты весь зарос…

     - Но ведь отдельного исполнения нет? – вернул он более приятную тему.

     Лиза сдула локон со лба и бросила невзначай:

     - Я записала её для тебя…

     - На винил? Это же очень дорого!

     Она подложила подушку Сергею под голову, встала и по-кошачьи потянулась. За тем сняла иглу с мастер - диска, и перевернула запись. Из колонок брызнула флейта.

     - Хочется есть! Перекусим? - Не дожидаясь ответа, Лиза выпорхнула из комнаты. Ей вслед «шутливо» подул Бах.

      Прохлада пробудила аппетит, и Сергей отправился вслед за женщиной.

     В свете луны кровь – часто кажется черной.

      Кухонный нож, в руках гурме мастерски отделил корейку от реберной части.

     - Я оставлю тебе, «ребрышки» сам замаринуешь? А из корейки мы с тобой сейчас «бутанику-но»[9] приготовим.

    Ответом была благодарная улыбка. Только Лиза вытаскивала Сергея из бездны, в которой тот существовал.

     Он достал имбирный соус, и приправы.

     - Сыграем менуэт в четыре руки? – сказал он и отсек тончайшую ленту от основного куска. Лиза приняла мясо и окунула в приготовленное блюдо с соусом.

     - Поставим нашу любимую? – И не дождавшись ответа, она побежала за капризом «№ 24»

      Взмах сменялся нежным сплетением рук…

     Лиза зажгла газ, и под звуки скрипки влила оливковое масло.

     Закончив, Сергей встал у плиты. Теперь Лиза передавала ему «ленты», а он любовно укладывал их на сковороду, засыпая пряностями с солью и сахаром.

Глава 4

  Сотрудник окинул комнату коллекционера пристальным взглядом. В висках застучало. Ноздри мужчины раздулись как у бладхаунда, тело бросило в жар. Проведя рукой по черным, коротко стриженым волосам, сотрудник сцепил пальцы перед собой, и щелкнул от изнеможения суставами.

     «С чего начать?»

      За годы службы он привык ко всему. Дела попадались совершенно разные. Тело сотрудник привык рассматривать как очередную работу постмодерн. Эти работы обладали общей тенденцией, однако, редко повторялись.

     Конечно, встречался и плагиат, но различить его мог только специалист. Не вооруженному взгляду были видны лишь откровенные заимствования: черный квадрат и красный треугольник. Но не они являли основной пласт.

     Бытовые дела совсем не означали, штампуемый кубизм и примитивизм. Как раз на оборот: можно было увидеть всю палитру сюжетов и цветов.

      Современные искусствоведы, часто отказываются от оценки картин абстрактных художников, придерживаясь мнения, что доподлинное различие установить – невозможно. Оригинал от подражания и подделок можно отличить лишь в случае с выдающимися произведениями.

     Гениальность в простоте.

      Сотрудник был уверен, что высшее достижение, искусство, это пустой холст, на который можно смотреть, и видеть совершенные для глаза картины. В существующей работе, всегда найдется изъян. Её всегда можно подделать, а пустота – хранит безупречность, в которой кроется первородство.

     Среди сотен работ, он искал исполнение мастера – такого же, как и он сам.

     Мастера создавшего совершенство, которое сотрудник не увидит, не оценит, не отличит…

      «Бладхаунд» приоткрыл рот, для максимального обострения чувств, и медленно, как сомелье пробующий винтаж от Chapoutier белого «Эрмитаж» урожая 1967 года[10], впустил окружающий воздух внутрь.

     На секунды, сотрудник ощутил блаженство. Запаха крови, страха, жестокости не чувствовалось даже в самых укромных местах. Радость охватила, защекотала где-то глубоко. Он решил пройтись по комнате пропавшей жертвы.

     «Может и не жертвы, вовсе» - мелькнула досадная мысль в подсознании. «Не может же быть так, что при совершившемся акте насилия, он ничего не замечал на месте за первые пятнадцать минут»!

     Сотрудник провел пальцем по пыльному LP – проигрывателю.

     Коллекционер жил скромно. Из всех радостей – одна только аппаратура и стойка грамзаписей.

     Редкая аскетичность для молодого мужчины, не плохо зарабатывавшего, и любящего женщин…

     Сотрудник подошел к стойке с винилом. Взгляд упал на аппарат Direct Metal Mastering[11], стоящий в глубине полки. У бладхаунда сработал рефлекс. Вспышка радости, мгновенно сменилась крайней осторожностью. Приоткрыв кофр из оргстекла, он провел пальцем вдоль сапфирового резца. Крошка пахла женщиной. Умной женщиной…

      Лиза вышла на лестничную площадку, закурив, она заглянула за перила. По субботам к соседу Сергея, всегда кто нибудь заходил.

     Вот и сейчас Миловидная брюнетка, этажом ниже, тщетно пыталась прикурить. Пальцы плохо слушались, и кремень ни как не хотел зажигать бутан.