Антонин Дворжак - [28]

Не раздумывая долго, он категорически отказался сочинять оперу на немецкий текст. Потом сел и написал письмо Зимроку, в котором убедительно просил всегда печатать на титульном листе его сочинений название по-чешски и его имя и фамилию — в чешской транскрипции, обязательно с птичкой над r (ř). Теперь он решил быть бдительным и везде подчеркивать свое чешское происхождение. Он чех. У него есть родина, и пусть все это знают. А если кому-нибудь его музыка не по вкусу, кажется грубой и пошлой, пусть не слушают. Он никому не навязывает своих сочинений, но писать их будет так, как сам считает нужным.

Увидя в Англии афиши, где он именовался на немецкий лад Антоном, Дворжак немедленно потребовал перепечатать все афиши. Получив там после концерта приглашение от «Клуба немецких артистов» прибыть на вечер, устроенный в его честь, Дворжак отклонил приглашение, мотивируя тем, что не является немецким артистом.

Зимрок пытался увещевать Дворжака, говорил, что с немецким названием тетрадки печатных нот быстрее расходятся. В ответ Дворжак повторил свое требование и написал: «…нации, имеющие и представляющие искусство, никогда не исчезнут, даже если численно они будут еще меньшими… у художника тоже есть родина, в которую он должен твердо верить и которую должен всем сердцем любить…»

Англия и англичане

Знакомство англичан с творчеством Дворжака началось со «Славянских танцев». Они прозвучали в Лондоне в 1879 году, вскоре после выхода из печати у Зимрока первой тетради этих пьес, но не произвели большого впечатления. Их зажигательные мелодии и бесшабашная славянская удаль не тронули холодных сердцем чопорных жителей Альбиона. Спокойно были приняты в следующем году секстет, исполненный берлинскими музыкантами во главе с Иоахимом, и третья «Славянская рапсодия», сыгранная под управлением гастролировавшего Ганса Рихтера. Зато совершенно исключительный успех выпал на долю «Stabat mater».

Удивляться здесь нечему, если вспомнить, как складывалась музыкальная жизнь Англии. Гордясь своими достижениями в области литературы, англичане уже после смерти Перселла, то есть с конца XVII века, постоянно ощущали нехватку музыкальных талантов. Стараясь возместить эту нехватку, они зазывали к себе на остров видных музыкантов из других стран. С их помощью устраивали в городах музыкальные фестивали и празднества.

Попади в Англию в свое время композитор типа Шуберта, с его бесконечным запасом песенных мелодий, задержись он там продолжительное время, может быть песня, романс полюбились бы англичанам больше всего. Но случилось так, что самое большое влияние на музыкальные вкусы англичан оказал Гендель. Он провел в Англии значительную часть своей жизни, сочинял для англичан, устраивал концерты, выступал как дирижер. Благодаря ему англичане больше всего полюбили симфонические произведения и оратории. И любовь эта прочно вошла в их жизнь. На берега Темзы прибывали потом прославленные пианисты и скрипачи, звучала камерная музыка. Англичане внимательно слушали, радовались, когда на афишах их концертных залов появлялись имена Шопена, Листа, но оставались верны своей любви. В середине XIX вока оратория Генделя «Мессия» исполнялась также успешно, как и при жизни автора. Часто звучала оратория Мендельсона «Илья», написанная композитором специально для Лондона, и другие. Три больших музыкальных объединения, соперничая друг с другом, устраивали в сезон до тридцати ораториальных концертов.

«Stabat mater» Дворжака сразу обратила на себя внимание искушенных англичан. Им захотелось увидеть автора этого произведения, по установившейся традиции оказать ему гостеприимство, услышать ораторию под его управлением, а там, может быть, и договориться о создании произведения специально для одного из британских коллективов. Столичная филармония и хоровое Общество Алберт-холла послали приглашение Дворжаку приехать в Лондон весной 1884 года и продирижировать там каким-нибудь своим сочинением.

Дворжак в первый момент растерялся, но вспомнил Гайдна, ездившего туда уже не в молодом возрасте, подумал, какие добрые плоды это может принести ему и всему чешскому искусству, и решил не отказываться. Он накупил учебников, словарей и засел за изучение английского языка, чтобы иметь возможность хотя бы с музыкантами объясняться без переводчика. Но когда настало время отправляться в путь, Дворжака снова охватил страх и он попросил своего приятеля пианиста Йиндржиха Каана сопровождать его в Англию.

Ехали они поездом, с небольшими остановками в Кёльне и Брюсселе. Затем через Ла Манш. Путь по воде очаровал Дворжака. Море он видел впервые. Оно было спокойно. Небо безоблачно. Теплый ветер обдувал лицо. Все предвещало хороший прием.

В Дувре Дворжака встретил земляк Йозеф Завртал, осевший в Лондоне в качестве военного дирижера. Услышав родную речь, Дворжак повеселел. На вокзале в столице его ждали представители филармонии и видный джентльмен Генри Литлтон, владелец издательской фирмы «Новелло и К°» — новая угроза интересам Зимрока.

Масштабы Лондона ошеломили Дворжака и быстро утомили. «Если бы ты пожил в этом гигантском городе, — писал он Бендлю, — с его движением и его жизнью, ты бы тоже выдохся!.. Подумай только: Каан живет у Завртала, это 9 английских миль, следовательно, это такое расстояние, как от Праги до Кралуп или… до Добржиховиц и далее куда-нибудь до самого Чешского Брода. Вообрази себе это огромное пространство, состоящее из сплошных домов, улиц, покрытых мостовыми, — и ты получишь небольшое представление о Лондоне».