Антони Адверс, том 2 - [148]
И тем не менее все было знакомо. Один взгляд с холма, и по редким огням Антони понял, что дом и пристань ждут его возвращения, и ждут в мире. Вставала луна. За мысом он различил силуэт "Единорога". Сердце подпрыгнуло. Там как раз поднимали якорь. Он еле-еле успел. Успел к отъезду? Как красиво лунный свет падает из-за черных стволов его пальм; как изящны золотые квадраты пушечных портов "Ла Фортуны" у пристани. Ночной бриз веял пленительным ароматом апельсиновых деревьев в цвету.
Под луной фактория Гальего лежала, словно некий арабский Авалон, спящий в пальмовых рощах, благоухающий пряностями, мерцающий мириадами зеленых светляков, которые несут мигающие светочи своей бледной любви через серебристое дрожание ночного воздуха. Он сам создал этот очарованный сад: растил деревья, пестовал всходы - и обращал в рабство людей. Сколько лоскутков лесного рая расхищено, чтобы составить его рай? В темном доме, должно быть, спит Нелета. Внизу в затоне стоит "Единорог". И он покинет этот остров? Он покинет - Цирцею? Да, он нашел волшебную траву моли. Он может оправляться в путь! Но он забыл, как дивно поют сирены в лунную ночь. Он не привязал себя к мачте. Скорее! Скорее, пока еще не поздно.
Он велел Хуану тихо отвести фулахов в заброшенную теперь долину и позаботиться о них. Хижины должны быть пусты - о, как пусты! Он предупредил, чтобы не будили Фердинандо и не извещали о его возвращении. Усталые люди повели лошадей к ручью, а сам он свернул на тропинку к дому.
Он долго не мог докричаться, чтобы открыли ворота. Наконец на стук вышла Чича. Она подняла бы радостный крик, не останови ее Антони. Он велел ей оставаться у входа и никого не будить. Она осталась проливать огромные негритянские слезы от радости, что он вернулся. Впервые он понял, как предана ему Чича. Бедная, бедная Чича, добрая, славная душа.
А Нелета?
Он тихо свернул в коридор и вошел в комнату.
И сразу предельная знакомость всего вокруг ослабила его решение покинуть дом. Все было в точности, как всегда. Те же полосы лунного света лежали на той же самой женщине, спящей, ждущей. Конечно, ничего и не было с тех пор, как он видел ее последний раз. Нет, он просто вернулся домой в конце дня, чтобы лечь в постель, как и вчера, и третьего дня. Завтра они встанут, позавтракают, он займется обычными делами. О чем это он только что думал? Все события последних месяцев исчезли. Он просто ляжет и прижмется к ней...
Как тихо. Только далекие джунгли рычат и ропщут под луной. Они будут роптать вечно. Здесь, в комнате...
Ровное дыхание Нелеты в темноте было как прочная связующая нить жизни и страсти, на которую нанизаны все знакомые мелочи, все чувства, все пережитое в фактории Гальего - от реки и до частокола. Нелета - жизнь и сердце фактории. И ее загадочная причина - внезапно понял Антони. Без нее здесь ничего бы не было. Он бы ничего не сумел. Нелета сделала его хозяином фактории, и Нелета - настоящая здесь хозяйка.
Он стоял, сгорая от неудержимого влечения. Это была не только страсть. Магнит, который тянул его, был мощнее, чем простое вожделение. Нелета была полюсом, осью жизни на Перцовом берегу. К ней сходились все меридианы, вели все дороги. И он чувствовал, что его увлекает к ней, спящей на кровати. Разве можно противиться этой тяге? Он с трудом отвернулся - кажется, чтобы сбросить одежду на знакомый стул. Он сел и начал снимать башмаки - и тут поднял глаза.
На Нелетином комоде светилось отраженным лунным светом большое зеркало. И в этом серебристом сиянии, в белом текучем свете, стояла мадонна, там, где он оставил ее несколько месяцев назад.
Она, тоже, была знакома.
Но знакомостью иных мест, времени, память о котором прихлынула разом, так что комната и все в ней, кроме маленькой статуэтки и свечения вокруг, оказалось выброшенным наружу и вновь лежало четко и объективно во вне его самого. Он больше не был их частью. Он снова сунул ноги в башмаки и подошел к комоду, на котором стояла фигурка.
Он вспомнил. Он возьмет ее с собой - ее и сотни других мелких, любимых вещиц, с которыми тесно сжился, удобных и памятных, которых ничем не заменишь, которых всегда будет недоставать. Прекрасные бритвы, подарок Чибо - Господи, как он по ним соскучился! Удобная одежда... запонки, которые прислала Долорес. Долорес! Где-то она сейчас!
Утеряна! Он растерял их всех - Анжелу, возлюбленную; нежную, спокойную Флоренс Юдни - дыхание северной весны и фиалок, спокойное, сильное цветение юности и непорочности. Какое пламя растопило эти снега, которым положено было спокойно таять под луной?
Это тропическое солнце - и Нелета.
Зачем, зачем он на нее наткнулся, словно пьяный шмель, залетевший в пестрый цветок орхидеи на горячей стене? И цветочная ловушка захлопнулась; покрытые медвяной росой волоски, жаркие, в бурых горячечных пятнах, завитки лепестков. Господи! Как он лежал здесь, умирая от наслаждения, со смятыми и склеившимися крыльцами! В ловушке! Далеко-далеко от света, в зеленых лесах. Они ревут и сегодня. Они будут реветь всегда. Они подражают морю...
"Но в море - мой дом, - сказал он вслух, - и в море уйду".
Небольшое, но яркое художественное наследие Эдгара Аллана По занимает особое место не только в американской, но и во всей мировой литературе. Глубокое знание человеческой души, аналитическая острота ума, свойственные писателю, поразительным образом сочетаются в его произведениях с необычайно богатои фантазией. «По был человек плененный тайнами жизни — писал М. Горький. — Все что сказано и что мог сказать этот человек, рисует его как существо, охваченное святой страстью понять душу свою, достичь глубины ее».
В романе литературный отец знаменитого капитана Алатристе погружает нас в смутные предреволюционные времена французской истории конца XVIII века. Старый мир рушится, тюрьмы Франции переполнены, жгут книги, усиливается террор. И на этом тревожном фоне дон Эрмохенес Молина, академик, переводчик Вергилия, и товарищ его, отставной командир бригады морских пехотинцев дон Педро Сарате, по заданию Испанской королевской академии отправляются в Париж в поисках первого издания опальной «Энциклопедии» Дидро и Д’Аламбера, которую святая инквизиция включила в свой «Индекс запрещенных книг».
Весна 1453 года. Константинополь-Царьград окружён войсками султана Мехмеда. В осаждённом городе осталась молодая жена консула венецианской фактории в Трапезунде. Несмотря на свои деньги и связи, он не может вызволить её из Константинополя. Волею случая в плен к консулу попадают шестеро янычар. Один из них, по имени Януш, соглашается отправиться в опасное путешествие в осаждённый город и вывезти оттуда жену консула. Цена сделки — свобода шестерых пленников...
Книги и фильмы о приключениях великого сыщика Шерлока Холмса и его бессменного партнера доктора Ватсона давно стали культовыми. Но как в реальности выглядел мир, в котором они жили? Каким был викторианский Лондон – их основное место охоты на преступников? Сэр Артур Конан-Дойль не рассказывал, как выглядит кеб, чем он отличается от кареты, и сколько, например, стоит поездка. Он не описывал купе поездов, залы театров, ресторанов или обстановку легендарной квартиры по адресу Бейкер-стрит, 221b. Зачем, если в подобных же съемных квартирах жила половина состоятельных лондонцев? Кому интересно читать описание паровозов, если они постоянно мелькают перед глазами? Но если мы – люди XXI века – хотим понимать, что именно имел в виду Конан-Дойл, в каком мире жили и действовали его герои, нам нужно ближе познакомиться с повседневной жизнью Англии времен королевы Виктории.
Человек из Ларами не остановится ни перед чем. Ждёт ли его пуля или петля, не важно. Главное — цель, ради которой он прибыл в город. Но всякий зверь на Диком Западе хитёр и опасен, поэтому любой охотник в момент может и сам стать дичью. Экранизация захватывающего романа «Человек из Ларами» с легендарным Джеймсом Стюартом в главной роли входит в золотой фонд фильмов в жанре вестерн.
Рассказ Рафаэля Сабатини (1875–1950) “История любви дурака” (The Fool's Love Story) был впервые напечатан в журнале “Ладгейт” (The Ludgate) в июне 1899 года. Это по времени второе из известных опубликованных произведений писателя. Герой рассказа – профессиональный дурак, придворный шут. Время действия – лето 1635 года. Место действия – Шверлинген, столица условного Заксенбергского королевства в Германии. Рассказ написан в настоящем времени и выглядит как оперное либретто (напомним, отец и мать Сабатини были оперными исполнителями) или сценарий, вызывает в памяти, конечно, оперу “Риголетто”, а также образ Шико из романов Дюма “Графиня де Монсоро” и “Сорок пять”.
Англия, XII век. Красивая избалованная нормандка, дочь короля Генриха I, влюбляется в саксонского рыцаря Эдгара, вернувшегося из Святой Земли. Брак с Бэртрадой даёт Эдгару графский титул и возможность построить мощный замок в его родном Норфолке. Казалось бы, крестоносца ждёт блестящая карьера. Но вмешивается судьба и рушит все планы: в графстве вспыхивает восстание саксов, которые хотят привлечь Эдгара на свою сторону, и среди них — беглая монахиня Гита. Интриги, схватки, пылкая любовь и коварные измены сплетены в один клубок мастером историко-приключенческого романа Наталией Образцовой, известной на своей родине как Симона Вилар, а в мире — как “украинский Дюма”.