Антон Павлович Чехов - [10]

Чехов осудил холодное бесстрастие и равнодушие лаев-

ских, звал интеллигенцию идти туда, «где стоном гудят целые улицы от грубого невежества, алчности, попреков, нечистоты, ругани, женского визга» (VII, 416).

Все честное, что есть в образованном обществе, должно осознать свою великую ответственность перед теми, кто кормит и одевает всю страну. Забота о благе народа должна быть постоянной, бескорыстной, действенной. Народу нужны не подачки и лицемерная игра в демократизм, — он жаждет жизни, основанной на справедливых социальных отношениях. Чехов великолепно понимал, что филантропией — государственной или частной — не изменить жизни народа в лучшую сторону. Благотворительность лишь создает видимость заботы о народе — такова главная мысль чеховского рассказа «Жена» (1892). Ее точно выразил герой этой новеллы, врач-демократ Соболь: «Пока наши отношения к народу будут носить характер обычной благотворительности, как в детских приютах или инвалидных домах, до тех пор мы будем только хитрить, вилять, обманывать себя и больше ничего». Отношения к народу должны основываться на понимании его интересов и справедливости: «Ах, если бы мы поменьше толковали о гуманности, а побольше бы считали, рассуждали да совестливо относились к своим обязанностям!» — горячо восклицает чеховский герой (VIII, 48).

Лейтмотивом рассказа «Жена» является твердая вера писа-

теля в конечное торжество справедливости и правды, в способность народа вынести все невзгоды и в конце концов победить: «Глядя на улыбающегося мужика... я понимал теперь, что нет такого бедствия, которое могло бы победить этих людей, мне казалось, что в воздухе уже пахнет победой, я гордился и готов был крикнуть, что я тоже с ними» (VIII, 37).

Эта бодрая вера в пришествие светлого будущего и в торжество народной правды нашла свое выражение также в речах протестанта Громова из повести «Палата № 6" созданной в том же 1892 году. «Можете быть уверены, милостивый государь. настанут лучшие времена! — говорит Громов. — Пусть я выражаюсь пошло, смейтесь, но воссияет заря новой жизни, восторжествует правда, и — на нашей улице будет праздник! Я не дождусь, издохну, но за то чьи-нибудь правнуки дождутся. Приветствую их от всей души и радуюсь, радуюсь за них! Вперед! Помогай вам бог, друзья!» (VIII, 131).

Много бодрой веры и жизнерадостного оптимизма слышится в этих пламенных словах Громова, зовущих к действию, подвигу, борьбе. В проповеди действенного протеста против социальных зол и заключен объективный смысл «Палаты № 6».

Пафос борьбы и протеста соединен в этой повести с пафо-

сом сатирического обличения. «Палата № 6» справедливо признается одним из сильнейших критико-обличительных произведений Чехова начала 90-х годов. Изображенная в этой повести палата для душевнобольных воспринимается как страшный символ царской России — этой «тюрьмы народов», страны беззакония и чудовищных насилий над человеческой личностью. Именно так воспринял «Палату № 6» В. И. Ленин, которого, по свидетельству его сестры Ульяновой-Елизаровой, до глубины души потрясла чеховская повесть.

Огонь чеховской сатиры в «Палате № 6» направлен против юродивых проповедей примирения с гнусной российской действительностью, против толстовской философии «непротивления злу». Поборником этой реакционной философии явился доктор Рагин, проповедующий презрение к страданию и пространно толкующий о бесполезности протеста, о ненужности борьбы со злом, ибо, мол, все в мире целесообразно и не во власти человека изменить формы общественной жизни к лучшему. Философия Рагиных была выражением равнодушия к страданиям народных масс. Чехов разоблачил фальшь и реакционную сущность подобных теорий и на печальной судьбе самого Ратина показал, к чему на практике приводит отказ от разумной борьбы со всем, что уродует человеческую жизнь.

Идейное убожество буржуазной интеллигенции, ее духовное оскудение Чехов хорошо раскрыл в «Рассказе неизвестного человека» (1893). В главном герое рассказа дан тип отступника и ренегата, бывшего «социалиста», изменившего идеям борьбы

с деспотизмом и ныне проповедующего индивидуалистическую философию личного счастья, мещанского уюта, эгоистического благополучия. Чехов презирал интеллигентных неврастеников и нытиков, изверившихся в жизни и людях, слабовольных и дряблых «кисляков», которые, подобно героям «Рассказа неизвестного человека», много говорят об усталости и переутомлении, о своих душевных «страданиях», оставаясь равнодушными к стонам, доносящимся снизу.

Жизнь отдельной личности не может быть осмысленной и красивой, пока народ несчастен и подавлен. Чехов не уставал напоминать, что «кроме мягкого лампадного света, улыбающегося тихому семейному счастью, кроме этого мирка, в котором так спокойно и сладко живется» равнодушному обывателю, «есть ведь еще другой мир» (VIII, 369). И он призывал общество стряхнуть с себя сонную одурь, лень и апатию, поскорее вылечиться от «паралича души», который равносилен смерти, и бодро взяться за дело переустройства жизни — дело, способное захватить человека «до забвения самого себя, до равнодушия к личному счастью, ощущения которого так однообразны» (рассказ «Учитель словесности», 1894).