Антология зарубежного фантастического рассказа - [24]

На экране шли кадры, снятые стационарными камерами: Снорг, несущий Пекки, и Тиб, идущая рядом.

Снорг присвистнул:

— Оперативная группа — это несколько сот дьявольски крепких специалистов, натренированные глыбы мышц…

Пекки оторвал взгляд от экрана.

— Думаю, у нас нет ни малейшего шанса, — сказал он, — но я благодарен тебе за то, что смог это увидеть… — он показал глазами на окно. — Я уже потерял счет времени, стоя в этих проводах… Укол ко сну… Укол пробуждающий… И так без конца.

Тиб тоже без слов глядела в окно с той минуты, как они выехали из зала транспорта.

— К счастью, напротив меня стоял малый такого же роста и мы могли переговариваться, — продолжал Пекки, — этот малый разговаривал и с Тиб, чтобы она не забыла то, чему научилась… Я ведь не мог с ней общаться — она не видела моего рта и, стало быть, ничего не разбирала. И знаешь, она стала сообразительней… во всяком случае, так говорил тот малый.

Снорг подвел грузовик к экскаватору.

Пекки внимательно смотрел, как мощный грейфер набирает обломки руин, которые когда-то были зданием.

— Здесь когда-то жили люди? — спросил он.

Снорг кивнул.

Очередная порция бетонных обломков оказалась в кузове грузовика.

— Значит, так жили люди до войны… — сказал он. — Наверное, они чувствовали себя Одинокими в таких разрозненных строениях.

Машина была загружена, И Снорг развернул ее.

— Возвращаемся? — обеспокоенно спросил Пекки.

Снорг кивнул.

— У меня есть план, — сказал он.

Машина шла с максимальной скоростью.

— Тиб, возьми маску себе и Пекки, — сказал Снорг, кивком показывая на ящичек. Однако она не шевельнулась: Снорг говорил, глядя вперед, и Тиб не видела, как шевелятся его губы. Он повторил еще раз, повернувшись к ней лицом. Тиб вынула маски и комбинезоны, оделась сама и одела Пекки. Она сделала это быстро и четко, с неожиданной сноровкой. Снорг тоже надел маску. Они приближались к холму, на котором стоял одинокий сохранившийся дом. Снорг остановил грузовик, и подъемник опустил их на грунт. Счетчик в руках Снорга трещал. Тиб несла Пекки на руках, как ребенка. На всех была защитная одежда из прозрачного пластика. Пекки был слишком маленький, и Тиб завернула его в свисающие полосы материала. Они должны были пройти расстояние намного больше, чем то, что проходили когда-либо в жизни. К тому же идти предстояло по щиколотку в пыли. Некоторое время они неподвижно смотрели на уменьшающийся контур грузовика, который удалялся, управляемый автоматом. Наконец машина исчезла за горизонтом. Они пошли. Шли медленно, увязая в сыпучей пыли. Путь был долог, но, залитые потом, они все же добрались до развалившегося забора. Тиб устала чуть меньше — ее мышцы, получавшие электрическую стимуляцию, были в хорошем состоянии.

Они осмотрелись. Сохранились калитка и солидные деревянные двери, ведущие в дом. Снорг по-прежнему надеялся, что им удастся уйти от Погони, хотя Пекки считал, что выход из грузовика был принципиальной ошибкой. Он утверждал, что нужно было гнать как можно дальше от города и оперативной группы. Может быть, от погони отказались бы, если бы им удалось отъехать очень далеко. Но Снорг не мог решиться совсем порвать связи с городом и принял другой план. Даже теперь он чувствовал себя одиноким;.

Они не стали снимать защитную одежду, потому что везде было полно пыли и ее нельзя было убрать. Тиб села и посмотрела на Снорга.

— Я верила, что ты вейнешься за мной… — проговорила она медленно.

Он неуверенно улыбнулся ей.

— Это был сон… во сне меня увезли из Комнаты… Столько света… и чужие вокруг… Потом они поставили меня там, рядом с Пекки… Хорошо, что ты снова есть… — говорила она, все время глядя на его губы.

— Кто не может говорить, тому больше всех хочется, — жестоко прервал ее Пекки. — Сейчас наверняка скажет об уколах… Действительно сбоку высовывался шприц с иглой. Бац! — и спишь… Бац! — и возвращается действительность… Словно выключатель какой-то. И только эти тележки, которые ежедневно проезжали мимо… Трехъярусные тележки… Их всегда тянули одни и те же люди в одинаковых серых халатах. И всегда на этих тележках кого-то везли… вывозили… Редко кто возвращался… всегда в бинтах… снизу мало что видно. Это был всегда один из нас. Разговаривать было трудно, каждый второй в ряду спал, а кричать тоже нельзя, сразу же укол… Но мы все равно переговаривались… по цепочке… таким голосом, чтобы можно было услышать, но чтобы сбоку не появился шприц… Хуже всего, если в ряду попадался глухой… Потом эти, в серых халатах, снимали с них бинты… И у них не было рук… ног… или еще чего-нибудь… Хуже всего, когда тележка останавливалась перед тобой… Мы думали, что она останавливается… Нет, эти, в Серых халатах, не были садистами… Но у тележек были такие маленькие колесики… Они старались проводить тележки ровно… Ведь они знали, что мы чувствуем… Но иногда колесико застревало, и тележка останавливалась… А я не хотел, чтобы меня в случае чего привезли назад… У меня ведь и так почти ничего нет…

— На этих тележках всегда вывозили трех людей, — прервала его Тиб, которая давно уже смотрела в лицо Пекки. — А назад привозили обычно двоих, иногда одного… — Тиб, когда волновалась, начинала пропускать буквы и заикаться. — Я помню, как привезли Моози… Только один глаз блестел из-под бинта… Но это была она… Кольфи говорил, что это она вейнулась… и рассказал, как с нее потом сняли эти бинты…