Антология средневековой мысли. Том 1 - [187]
19. И для того, чтобы желание наше, которое мы имеем в силу свободы выбора, было совершенным, мы нуждаемся в двух видах благодати, а именно: в мудрости (sapere), которая направляет волю к добру, и в мощи (posse), которая утверждает волю в добре. А совершенное направление к добру заключается в том, что нравится лишь то, что следует или дозволено делать; совершенное же утверждение [в добре] заключается в том, что нравится, действительно существует. Только тогда будет совершенна воля, когда она полностью добра и благонаполнена. Итак, в самом своем начале воля имеет двойную благость: одну — общую всякому творению, ибо благим Богом не может быть сотворено ничто, кроме блага, ибо Бог увидел все, что Он создал, и было это хорошо весьма (Быт. 1,31); вторую благость — особую, — идущую от свободы выбора, вследствие которой воля создана по образу того, кто ее сотворил. Если же к этим двум присоединяется еще и третья, т. е. обращение к Творцу, то воля вполне основательно считается совершенно доброй: добрая, конечно, в целом, лучшая в своем роде, отличная в своем упорядочении. Ибо это упорядочение есть всемерное обращение воли к Богу, полное и добровольное набожное подчинение Ему. Таковой воле по праву подлежит совершенная праведность и полнота славы; ибо оба этих качества так шествуют вместе, что ни праведность не может иметь совершенства без полноты славы, ни полнота славы [не может осуществиться] без совершенной праведности. Поистине следует сказать, что такая праведность не будет без славы, равно как и слава не может быть истинной без такой праведности. Отсюда правильно говорится: «Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся» (Мф. 5, 6).
20. Таковы два качества, которые названы были раньше, то есть истинная мудрость и полная мощь, так как мудрость относится к праведности, а мощь — к славе. Но «истинная» и «полная» суть определения: одно — для различения мудрости плоти, которая есть смерть (Рим. 8, 6), а также мудрости мира сего, которая есть безумие перед богом (1 Кор. 3, 19), каковою мудростью мудры люди перед собою, «умны — говорю — на зло» (Иер. 4, 22); второе же для отличия тех, о которых сказано: «начальствующим предстоит строгое испытание» (Прем. 6, 8). Ибо истинная мудрость как и полная мощь, совершенно не встречаются за исключением того случая, когда со свободной волей соединяются те две свободы, о которых мы упоминали выше, т. е. свобода суждения и свобода желания наслаждения. Само собою разумеется, что истинно мудрым и могучим я называю того, которому свойственно желать не только в силу его свободы выбора, но и в силу двух остальных свобод и совершенств и над которым желание зла не властно и кому хватает силы делать то, что он желает. Одно вытекает из свободы суждения, т. е. из истинной мудрости, другое из свободы желания наслаждения, т. е. из полной мощи. Но может ли кто-нибудь из людей похвастаться этим? и разве [это бывает] в этом мире? Ведь если бы был такой человек, он был бы превыше апостола Павла, который сказал: «Не нахожу в себе силы совершить». Быть может, Адам в раю? Но если бы он имел такую силу, то не был бы изгнан из рая.
Глава VII. О том, были ли первые люди в раю одарены этими тремя видами свободы и как было после грехопадения
21. Уместно теперь вкратце рассмотреть то, о чем выше мы говорили более пространно, а именно: имели ли первые люди в раю все уже упоминавшиеся виды свободы, т. е. свободу выбора, свободу суждения, свободу желания наслаждения или, другими словами, свободу от необходимости, от греха и от страдания; или может быть, они имели лишь две или даже одну из них. Относительно первой не может быть даже вопроса, если мы вспомним вышеприведенное рассуждение, ясно говорившее нам, что она равным образом свойственна и праведным и грешникам. Следует спросить о двух остальных, имел ли Адам их обе или хотя бы одну. Ибо если он не имел ни той, ни другой, что он утерял? Ведь свободу выбора он сохранял нетронутой как до грехопадения, так и после него. Если же он ничего не утерял, за что он был изгнан из рая? И если он имел одну из них, каким образом он ее утерял? Ибо известно, что раз он согрешил, он не был ни полностью свободен от греха, ни, поскольку он имел плоть, от страдания. Впрочем, он ни в коей мере не мог бы потерять ни одной из них, получив однажды. Напротив, ясно, что он не обладал ни совершенной мудростью, ни совершенной мощью, соответственно тому их определению, которое дано выше, ибо он мог и хотеть того, чего не следует, и брать то, чего он не хотел. Но может быть, о нем следует сказать, что он имел их [свободы] каким-нибудь иным способом, но мог их потерять не полностью? Итак, каждая из них имеет две степени: высшую и низшую. Высшая свобода суждения заключается в невозможности грешить (non posse peccare), низшая в возможности не грешить (posse non peccare)
